Читать онлайн книгу "Верни моей душе крылья"

Верни моей душе крылья
Наталья Щёголева


Антуан и Питер родственные души, но встретились они как враги, не без причины увидели друг в друге негодяев. Один ожидал заслуженной кары за содеянное, находился на грани изгнания из семьи, утратил желание и силы жить. Другой служил его врагу, редкому мерзавцу. Питер получил приказ господина «сыпать соль на раны» Антуана, но эта «соль» оказалась живительной. И в свою очередь, Антуан смог-таки вскрыть броню нежданного друга, проник в тайну довлеющего над ним проклятия… Молодые люди не видели для этих отношений будущего, и тем ценнее для них было их общее настоящее…События разворачиваются в альтернативном мире, общественный строй которого соответствует примерно XVII веку Западной Европы.





Наталья Щёголева

Верни моей душе крылья





Глава 01. Отражение в зеркале.


"Что же дальше?!!!!…"

Этот вопрос ослепил Антуана, сковал его сердце ледяными оковами, того гляди, перекроет и дыхание. Адский холод в душе, а на лбу крупные капли горячего пота, и в расширенных зрачках бездонный ужас. Как же душно!!! Горько… Больно…

Так молодой граф стоял у приоткрытого окна и был подобен скорбному памятнику на собственной могиле. Могила… Да, именно это слово вдруг прожгло сознание юноши: «О чём это я?!» Его взгляд прояснился, скользнул по пыльной каменной кладке дома напротив и уперся в булыжники пустынной мостовой. «Рунд. Тысячу раз проклятый город! Могила?.. Да, чёрт побери, этот паршивый городишко стал могилой не только Эжену, но и… Именно! Что во мне осталось от меня от прежнего?! Ровным счетом ничего! Нет ни достоинства, ни самоуважения… Ничтожество! Я стал абсолютным ничтожеством!!! Мусор… Тлен и прах… Пыль… Боль…»

И мир, которому Антуан отказал в праве на существование, вдруг словно обиделся, надломился, зарябил, зашатался, да так сильно, что остаться на ногах получилось только чудом – плечо уперлось в оконную раму, а судорожный взмах руки не только помог удержать равновесие, но и опрокинул на пол цветочный горшок, уронил его аккурат на ногу. Эта новая боль, теперь в ноге, смогла-таки обратить мысли юноши к реальности. На полу гора земли и керамических осколков, почти полностью покрывшая зелень цветка. Грязь в комнате. Ещё вчера эта картина заставила бы Антуана-аккуратиста сразу же вызвать прислугу, но не сейчас. Нет, сейчас, при виде такого беспорядка, юноша почувствовал нечто-то похожее на удовлетворение. Чуть прояснившийся взгляд снова обратился к улице.

«Пыль… Да, это очень пыльная улица, грязная…» – и сразу представилось в какую чавкающую жижу превратится этот толстый слой пыли, если здесь случится пролиться дождю. «Пыль и грязь» – подвёл черту молодой граф, имея в виду прежде всего себя.

И вдруг словно молния пронзила этот кромешный мрак. Антуану потребовалось сделать над собой большое усилие, чтобы понять, что стало тому причиной. К гостинице подошёл… граф де Лаган.

«Отец!?!» – ужаснулся юноша и непроизвольно отпрянул вглубь комнаты.

«Как!?! Почему он здесь!?» – молодой граф не сразу заметил, что его охватил страшной силы озноб, а поднесённая к лицу рука так отчётливо задрожала, словно в самом деле вознамерилась поколотить своего обладателя. Осознав это её предательство, Антуан сильно рассердился. «Нет, это никуда не годится!!!» – и руки сошлись на груди в крепкий замок, а взгляд широко распахнутых глаз упёрся в стену напротив, – «Что со мной!?! Это… Это страх!?! Правда!?! Я… Я…» Оказывается, произнести эти слова невообразимо трудно даже мысленно, просто невозможно. А так ли необходимо облекать в слова то, что и без того понятно!? Но… в самом ли деле понятно!?

Всё так же зажатый в крепчайший замок Антуан медленно опустился в кресло. Он держал себя так крепко, словно это было единственным способом выжить. Выжить… Внутреннее Я юноши зацепилось за это слово и страшно удивилось. Да, пусть большая часть его естества сейчас была страшно перепугана, но ещё оставалась другая, меньшая, которая даже сейчас умудрилась сохранить себя в роли стороннего наблюдателя, и теперь она с несколько циничным любопытством естествоиспытателя следила за тем, что творится с его телом. «С ума сойти! Оказывается, я умею так сильно бояться! Бояться чего? Не я ли несколько минут назад рассуждал о смерти? Даже назвал Рунд могилой! Пустослов ты, Антуан! Грош тебе цена! Вот твоя истинная суть! Трус!» – молодой граф резко разжал руки и…

Но нет, не случилось никакого «и». Он ещё не был готов выглянуть из своей норки. Вдруг освобожденная грудь содрогнулась в судорожном вдохе и… руки снова сцепились в крепчайший замок. Сейчас можно выжить только так.

А тем временем внутренний наблюдатель продолжал развлекаться: «Вот это да, Антуан! С ума сойти! Сколько раз ты заглядывал в лицо смерти, но… Испытывал ли ты когда-нибудь вот такой ужас? Отец! Это ты так сильно боишься его!?! Правда?! Ведь это он, твой кумир, едва ли достижимый идеал!.. Он ни разу не поднял на тебя руку. А повышал ли он на тебя голос? Так что же происходит сейчас?!» «А сейчас он даже разговаривать со мной не станет!!!» – мысленно закричал сам себе в лицо Антуан.

И руки, скрещённые в замке, сжались ещё крепче.

«Три недели? Да, мы расстались какие-то три недели назад, а теперь я… я…» – нет, даже этот «наблюдатель» дрогнул и не решился озвучить причину… «Почему отец оказался здесь!?! Разве он не должен быть на пути в Испайру?!! Ведь они были так уверены в его отъезде! Как же это!?! Испайра…»

И перед внутренним взором молодого графа тут же возник образ Марианны, лучезарной испайронской красавицы, только вот взгляд её был нестерпимо горьким. В нём одновременно отражалось и удивление, и презрение, и страшной силы гнев, а ещё страх, или скорее ужас, мол на человека ли она вообще смотрит!? И этот её взгляд, словно раскалённая игла, вонзился в самое сердце юноши, отозвался в нем новой такой острой болью, что, оно, казалось, не выдержало, остановилось, а вместе с ним замер и весь мир. Антуан словно провалился в небытие, превратился в камень…, да, мрачное надгробие самому себе, всем своим мечтам, всему тому, что делает человека человеком. Осталась только страшная душевная боль, настолько нестерпимая, что сознание Антуана просто отказалось иметь с ней дело, отключилось, погрузило своего непутевого господина в омут тупого безвременья…



Из этого оцепенения его вывел резкий хлопок двери, раздавшийся где-то в коридоре, звук, подобный выстрелу. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это за комната, что предшествовало этому пробуждению. «Отец?!! Он здесь!?!» – от этой мысли сразу же стало трудно дышать, а всё тело охватил жар. «Он где-то здесь! Рядом?!! Стоп!!! Когда именно я увидел его!?» – взгляд юноши метнулся к безмолвной двери. Заперта. Он по-прежнему один в комнате. «А, может быть, это мне только показалось!?»

И желание найти ответ на этот вопрос вернуло Антуану силы двигаться. Он встал, подошёл к зеркалу, но в отражении встретил совершенно незнакомого человека: круги под глазами, взлохмаченные волосы, взгляд… да, затравленной собаки. "Я?! Оказывается, я не представлял себя с такой щетиной…" Какое-то время Антуан прислушивался к себе, к своему отношению к этому чужаку. Трудно сказать, что именно он хотел услышать, увидеть, найти. Кто знает, на что он надеялся, пустившись в эти поиски, но так вышло, что уже очень скоро этот, в зеркале, начал криво усмехаться, а потом и вовсе расхохотался, и случись кому-нибудь за дверью прислушаться, он наверняка решил бы, что в этой комнате кто-то рыдает на взрыв.



Где-то в коридоре снова раздался хлопок дверью, и снова это подействовало на Антуана отрезвляюще. Он умолк, тяжело вздохнул и… взялся за дело. Пока умывался, брился, переодевался, в голове гудела только одна мысль – на покойников надевают чистое! Это и стало тем единственным источником силы, что позволила ему привести себя в порядок, в последний раз…

Итак, он готов. Но согласно ли с этим зеркало? Да, теперь этот господин в отражении похож на дворянина, даже можно согласиться с тем, что ему двадцать лет от роду. Чёрная сорочка и темно-каштановые чуть вьющиеся волосы каким-то чудом скрыли зеленоватую бледность лица. Да, так много лучше. И Антуан развернулся к двери, словно всё это время граф, его отец, стоял по ту её сторону и ожидал приглашения войти. Но нет, дверь неподвижна, ни малейшего скрипа половиц в коридоре.

И Антуан снова задался вопросом, а как давно он видел отца, подходящим к гостинице? Почему его до сих пор нет? И никто не явился передать его приказ спуститься вниз!! Может ли быть такое, что отец не знает, что он, Антуан, здесь? «Нет! Хотя?.. Почему нет? Надо просто это выяснить!..» – и тут же по спине пробежали предательские мурашки, сильно похожие на судорогу, но Антуан нашёл силы совладать с этим новым проявлением страха. Прятаться более равносильно быть заживо погребённым. Раз ЭТОГО не миновать, так лучше покончить как можно скорее, просто отсечь. А там, по ту сторону этой грани, чтобы там ни было… пустота? темнота? В любом случае, там его ожидает конец этих душевных терзаний! Покой, пусть и мертвецки темный, но покой. Так тому и быть. И молодой граф ринулся навстречу неизбежному концу этих мук – распахнул дверь и едва ли не бегом направился к лестнице, ведущей вниз, в общий зал гостиницы «Золотой рог».

Здесь царило какое-то сонное умиротворение, и потому появление разгоряченного Антуана стало подобным урагану, взгляды всех, и гостей, и прислуги, сразу же обратились к нему. А он сам… Нет, он ещё не был готов вглядываться в эти лица. Да и зачем? Статную фигуру отца он бы заметил сразу. А раз это не случилось, значит… его здесь нет. Но…

«Тогда, где же он!?!» – мысленно взвыл юноша, и тут же его взгляд упёрся в Проспэра Бовэ, хозяина гостиницы, который уже спешил к нему навстречу, излучая такое радушие, словно он всю жизнь мечтал только о том, чтобы увидеть этого знатного гостя:

– Ваше Сиятельство! Как я рад! Как я рад!.. Изволите отобедать!?

– Обедать? – Антуан не сразу понял смысл обращённого к нему вопроса. «Не о том ты говоришь, милейший!» – вздохнул юноша, но задать свой такой острый вопрос не решился.

«Если отец здесь, то кто-то из наших слуг тоже может быть сейчас в этом зале…» – так рассудил Антуан и, собрав всю волю в кулак, заставил себя вглядеться в лица сидящих за столами гостей. Многие из них уже успели утратить к нему интерес, вернули внимание к благоухающим яствам, подаваемым здесь на обед. Пожалуй, только четверо продолжали с мрачным любопытством рассматривать молодого графа – это были гвардейцы барона Парадесса. Под этими их взглядами Антуана передёрнуло от отвращения. «Гадкие испайронские морды!» – мелькнуло в его голове, – «Видать, барон подбирает слуг под стать своей уродливой физиономии… Да чёрт с ними! Отец… Всё-таки его здесь нет!» На этот раз это открытие подарило Антуану странное облегчение, ведь это пусть и малая, но отсрочка. Отсрочка… Но нет! Он спустился сюда в поисках ответа и… да, спасения от этих адских душевных мук. А потому молодой граф снова развернулся к хозяину:

– Сюда ведь заходил граф де Лаган, верно? Ты знаешь, где он сейчас?

– Его Сиятельство изволили уйти, – и хозяин гостиницы тут же загрустил, ведь он ещё не успел смириться с тем, что упустил такого важного гостя.

– Ушёл!? Как?! Когда?! – к такому повороту Антуан оказался не готов.

– Ну… – растерянный взгляд хозяина метнулся к часам, но они отказали в помощи, ведь бедолаге не пришло в голову заметить время появления здесь графа де Лаган. Что ж, хозяин не стал лукавить, – Я точно не знаю… Недавно. Встретился с бароном Парадессом и ушёл.

– С бароном?! – и снова Антуан не поверил свои ушам, – Они встретились?!! И… граф просто ушёл?

– Да, – хозяин совершено не понимал, что особенного находит Антуан в этом событии, – Я могу вам чем-нибудь помочь?

Но молодой граф уже не слушал его. «Отец встретился, поговорил с бароном, а для меня у него времени не нашлось!? Что это если не… отречение!?!» – от такого открытия юношу бросило в жар. Барона Парадесса, одного из злейших врагов Лаганов, отец удостоил вниманием, а вот своего сына проигнорировал?! «Как же теперь быть!? Искать его самому? Но где?! Или… просто ждать?.. Здесь?..» – ответ ускользал. Какое-то время рассеянный взгляд Антуана блуждал по обеденному залу, и вдруг словно обжегся. В дальнем углу, в тени глубоко оконного проёма, он наконец-то увидел Пита, праиэра герцога Бетенгтона. Узнал и обмер. Взгляд прищуренных глаз блондина брианца был острым и обжигающе холодным. «Как я не заметил его прежде?!» – изумился молодой граф, – «Неужели герцог тоже здесь?! Да нет же, не может быть!!! Этот гад создал бы здесь очень много шума!.. Да и чёрт с ним! Сейчас главное отец!!! Так, где же он?!?»

Хозяин гостиницы уже успел отвлечься на какие-то свои дела, даже отвернулся, но раз уж он был единственным человеком, кто мог бы помочь найти решение, Антуан снова вспомнил о нём, и даже схватил за плечо, чем заставил того вздрогнуть всем телом, то ли от неожиданности, то ли от испуга, ведь не каждый день его касаются знатные аристократы. Да уж, это дело неслыханное, скорее сулящее беду, чем удачу – рассудив так, хозяин даже присел и неловко согнулся, что, возможно, должно было бы быть поклоном:

– Ваше Сиятельство! Чем могу служить? Вы только скажите!

– Я хочу знать, милейший, граф де Лаган ничего мне не оставил? Никакого сообщения?

– Нет, ничего.

– Ничего… Знает ли он вообще, что я здесь?.. – выдохнул бледный Антуан. Этот вопрос был обращен к небесам, или скорее к бездонной пустоте пропасти, что снова разверзлась перед внутренним взором молодого графа. Но Проспэр Бовэ смотрел на мир много проще, он решил, что вопрос обращён к нему, и поспешил ответить:

– Да, конечно, Ваше Сиятельство, он знает! Сразу при появлении здесь он спросил именами постояльцев. Ваше имя он сам назвал, и я даже указал ему, где находится ваша комната.

– НО… Тогда как же это?..

Антуан застыл, словно громом пораженный. «Всё-таки получается так, что… Да, он не захотел меня видеть!» – эта мысль обожгла сознание молодого человека, словно ему вынесли смертный приговор. Ответ получен. Жизнь закончилась…

Такое поведение молодого графа, его нездоровая бледность совсем смутила хозяина гостиницы. Он сделал осторожный шаг в сторону, ещё и, наконец, уверовав в то, что благородный гость больше его не замечает, счёл за благо отойти в сторону. А Антуан так и остался стоять прямо посреди обеденного зала, ничего и никого не видя и не слыша.

– Куда прёшь, окаянный! – вдруг заорал хозяин.

Этот крик вывел Антуана из оцепенения, заставил развернуться и тем лишил его последней возможности увернуться от удара тележкой, доверху загруженной вязанками дров. Прислужник, толкавший эту тележку, успел заметить благородного гостя только в самый последний момент, так что удар получился так себе, и не удар вовсе, а слабый тычок. Но так толкнуть знатного вельможу?! Бедолага так и оцепенел, замер в ожидании справедливого наказания, как замер и хозяин гостиницы. Оба уставились на молодого графа, но к их великому удивление, тот лишь окинул себя равнодушным взглядом, убедился в том, что одежда его не пострадала, и уже хотел было уйти, как хозяин не выдержал:

– Ваше Сиятельство! Я так сожалею! Так сожалею! Поверьте, я лично накажу этого…

Антуан болезненно сморщился и так глянул на громогласного Проспэра Бовэ, что тот мгновенно умолк.

– Хочешь угодить? – всё-таки произнес молодой граф, – Тогда просто помолчи.

Хозяин рьяно закивал и низко поклонился, при этом умудряясь жестами ещё и отдавать нерадивому прислужнику указания, мол иди куда шёл. Эта пусть теперь и безмолвная суета и правда страшно утомляла, даже раздражала, потому Антуан отвернулся от этих двоих. Но куда идти? Что теперь делать? В поисках ответа на эти мрачные вопросы взгляд юноши снова скользнул по лицам гостей гостиницы и снова встретился со взглядом Пита. Тот наблюдал за ним с таким откровенным интересом, словно сидел в первом ряду на театральном представлении. А теперь его тонких губ даже коснулась тень усмешки. Оказывается, что это всегда такое нарочито бесстрастное лицо способно отражать мысли своего обладателя. Или этот праиэр просто позволил себе расслабиться в отсутствии герцога Бетенгтона? Да, определенно, на этом лице отразилось откровенное презрение.

И Антуан тут же вспыхнул от возмущения. Разве ж возможно стерпеть такую беспардонную наглость?! «Прихвостень герцога Бетенгтона! Я укажу тебе на твое место!!!» – и молодой граф двинулся к врагу, но… этого его порыва хватило только на пару другую шагов. «Тебя так задевает презрение этого хама?» – снова подал голос «внутренний наблюдатель» Антуана, – «Сейчас скажешь, что ты этого не заслуживаешь? А если нет, то, чего именно ты хочешь от него? Ах, да, его косой взгляд задел твою честь… Ты имеешь в виду честь семьи Лаганов, верно? А ты уверен, что всё ещё остаешься членом этой семьи?» Ответ ускользал. Антуан так и остановился в трех четырех футах от стола Пита.

– Что? Страшно? – вдруг поинтересовался брианец на чистейшем фрагийском.

Взгляд молодого графа снова прояснился: «Этот пёс обращается ко мне?! Что он сказал? Ах да…Ну ты и хам!!!» О, как же захотелось плюнуть в лицо этому блондину, или лучше двинуть кулаком в челюсть, но Антуан сдержался, вместо этого зло усмехнулся:

– Страшно? Это мне тебя что ли бояться?!

Но ни приближение молодого графа, ни это обращение ничуть не тронуло наглого брианца. Напротив, теперь он даже позволил себе с выражением ещё большего презрения демонстративно смерить Антуана с ног до головы и обратно, и тот едва не взорвался:

– Да как ты смеешь, брианский выродок?! Забыл к кому обращаешься? Герцогу следовало бы научить своего праиэра правилам приличия!..

– Я отлично знаком с правилами приличия, – дерзко перебил его Пит, не меняя позы, – Просто не вижу перед собой приличного человека. У тебя хватает смелости смотреть в глаза вздернутому на дыбе брату, а предстать перед отцом боишься?! Право, ты, Антуан, исключительная личность. У вас с Эженом и Жаном одно лицо на троих, а вот душа… Его Светлость герцог Бетенгтон так надеялся увидеть такой вот страх в глазах твоих братьев. Напрасно он поспешил уехать. Сейчас бы его мечта сбылась. Лаган, трясущийся от ужаса, во плоти! Шедевральная картина. Что, я не прав? Ведь, это страх. От тебя прямо-таки разит страхом!

И… Антуан снова себя удивил. Каким-то чудом эта тирада брианца не вызвала нового приступа гнева. Нет, он даже не попытался возразить, или наказать зарвавшегося праиэра. Что есть, то есть… Какой смысл спорить?..

Только заметив, как при этих словах побледнел Антуан, Пит, наконец, сменил позу и выражение лица. Он стал совершенно серьезным, точнее страшно злым, медленно поднялся из-за стола, медленно подошёл ближе и, перейдя на вкрадчивый шёпот, зашипел:

– Выродок здесь именно ты, парень! Так знай же, Его Светлость приказал мне стать твоей тенью, и денно и нощно служить напоминанием о том, что ты натворил в этом городе.

Ошеломленный Антуан с ужасом отпрянул. Только увеличив разделяющее их расстояние, он снова обрёл способность дышать. «Лучшая защита – это нападение!» – таков был давно усвоенный Антуаном сценарий действий на такой случай. Вот и сейчас он даже нашёл силы усмехнуться:

– Скажи уж прямо, герцог прогнал тебя, и ты решил найти себе нового господина?

И вот снова, губы Пита презрительно скривились, глаза чуть сощурились и стали пронзительно холодными, а когда он заговорил в его голосе заскрежетала такая злость, что если бы слова могли рассекать плоть, они бы точно располосовали Антуана до костей:

– Смысл моей жизни в прилежном служении Его Светлости герцогу Бетенгтону. И у меня от него чёткий приказ – поступить к тебе, мерзавцу, на содержание и докладывать ему о каждом твоём шаге. Так что да, я теперь стану твоей тенью, но давай сразу проясним, ты не достоин чести быть мне господином.

От такой наглости брианца в первый момент у Антуана даже перехватило дыхание. Но уже в следующий он выхватил шпагу и приставил её к груди врага:

– Тенью, говоришь? Да, я прямо сейчас зарежу тебя, как ядовитую змею!

Но ни один мускул на лице Пита не дрогнул, ни малейшей тени страха, только злобное презрение в глазах и складках тонких губ. Он выждал невозможно долгую паузу и, наконец, произнес:

– Так давай же. Я безоружен. Вперёд.

«Безоружен?! Вперёд?! Да за кого он меня принимает!?» – Антуан едва не задохнулся от возмущения. «Думаешь, я способен проткнуть безоружного?!! А знаешь, что… Да! Я такой! Я и не такое могу!!!» И в самом деле какая-то его часть, самая уязвленная и растерзанная, всерьез возжелала смерти… своей и своего врага. Рука, держащая шпагу, начала дрожать, что заставило задрожать и кончик шпаги. Но то был лишь миг, или два, вряд ли больше. Похоже, на этот раз «внутренний наблюдатель» Антуана решил-таки вмешаться и сделал это привычным ему беспардонным способом – перекрыл дыхание, вызвал потемнение в глазах, а потом расслабил эти стальные объятия.

Ворвавшийся в легкие юноши воздух вызвал новый приступ головокружения, но теперь иного характера, это было, как если бы в лицо плеснули холодной водой. Рука, державшая шпагу, сама собой опустилась, Антуан даже не заметил это. Он с трудом перевёл дыхание, поднял несколько безумный взгляд, и снова увидел Пита. Тот смотрел на него с прежним выражением крайнего презрения, может быть, только к этому примешалось и некоторое удивление.

«Брианский пёс!» – снова начал распалять себя молодой граф, – «Говоришь, верен герцогу?! Так я опечалю вас обоих!» Да, эта дерзость брианца требовала наказания. Конечно, марать шпагу об него, много чести, а вот двинуть в скулу – это дело праведное, просто необходимое! Так рассудил Антуан, и кулак его левой руки уже почти пришёл в движение, но именно в этот момент в памяти всплыло лицо Эжена, – невозможно похожий на него брат-близнец стоит перед ним, Антуаном. Вокруг множество матросов, лица всех страшно заинтригованные. Ещё бы, их неугомонный товарищ оказался таким похожим на дворянина! Да, Эжен одет в ту же что и они форму, вот только он здесь пленник, его руки заломлены за спину… Он тогда так же не ожидал удара, но… Антуан издал звук, похожий на рычание раненного волка, и… отступил.

Усмешка презрения покинула лицо Пита, теперь на нём отражалось прежде всего удивление. И после некоторой заминки брианец поинтересовался:

– Почему ты так сильно боишься своего отца?!

Антуан не нашёл, что сказать в ответ, точнее даже не стал пытаться. Нельзя сказать, насколько чётко он расслышал эти слова Пита. Значение имело только одно – «Отец!..» – снова загудело в сознании юноши, и он медленно развернулся к выходной двери. Возможно, какая-то его часть вдруг допустила мысль, что грозный граф де Лаган просто стоит на пороге этого заведения и ждёт, когда же сын обратит на него внимание. Но нет. Граф просто ушёл, не пожелал встретиться со своим сыном! И да, это может означать только одно – ОТРЕЧЕНИЕ! Конец! Изгнание из семьи Лаганов! Изгнание…

Вмиг позабыв о существовании Пита, Антуан бросился в свою комнату и… уже через четверть часа он покинул гостиницу, а там и Рунд…




Глава 02. Мама.


Только к вечеру следующего дня Антуан задался вопросом, куда же он, собственно говоря, направляется. Обнаружив себя уже в Дрё, он понял, сердце ведёт его домой, в Валеньи, к маме. Да, увидеть её, услышать её голос, прижаться щекой к её руке и забыться… Забыться!..

Долина Луры и земли Валеньи, расположенные здесь, встретили Антуана туманом и моросящим дождём. И это стало первым неприятным открытием. Ведь конец весны в этих краях – сказочно красивое время, когда молодая зелень окутывает непередаваемо прекрасные цветы, которые в эту пору находят себе место буквально везде, превращая луга в пестрые ковры, а кроны деревьев в своды изумительных храмов, расписанных не иначе, как ангелами. А розы… Розы здесь растут не только в садах, но и дико, вдоль дорог и полей. Не даром их бурное цветение прославило долину Луры на всю Фрагию.

Но в этом году какая-то неведомая напасть прервала этот радостный танец жизни. А, может быть, родные края просто стали зеркалом надломленной души своего горемычного сына? Так или иначе, но переполненные влагой розы норовили лечь в мокрую траву, а тяжёлые своды листвы превратили деревья в рваные шатры, отпугивающие случайных путников угрозой промозглого водопада. Дороги стали пустынными и вязкими, небо беспробудно тёмным, мокрым, низким… Взбухшая от лишней воды река собрала с берегов всё, что плохо лежало, и теперь ворчливо перекатывала…

Антуан подъехал к воротам замка, промокший до костей, уже теряющий сознание от усталости и голода. Да, он не ел уже больше трех дней. Шутка ли путешествовать без единой монеты в кармане? Расплатившись за гостиницу в Рунде, он вспомнил о кошельке только утром следующего дня, когда собрался заплатить за ночлег. Кошеля при нём не оказалось. Обронил ли он его где, украли ли его, это останется тайной. Выпутаться из неприятной ситуации получилось с трудом, трактирщик всё-таки согласился взять в оплату несколько пуговиц с камзола, благо они были украшены бирюзой и позолотой. А дальше, три ночи в поле под открытым небом почти без сна, и ни крошки хлеба во рту, пищей стала речная или колодезная вода, да несколько ягод, но Антуан не видел в этом проблемы, ведь ему совершенно не хотелось есть. Так он думал, но вряд ли это было правдой…

И теперь, переступив порог родного дома, молодой граф едва ли не упал на руки перепуганной матери… Тяжелый сон сковал его сознание прежде, чем голова нашла подушку, так что прислуге пришлось снимать с господина мокрую одежду уже со спящего.

* * *

Тихий непередаваемой красоты шелест вошел в его сон исподволь, незаметно. По началу он слился в дуэте со звуком морского… или речного прибоя, но скоро приобрел свои собственные оттенки, обособился, и, наконец, потребовал чёткого определения. Для этого было необходимо открыть глаза. Но как же не хочется просыпаться! Где он этот прибой?! Там так тихо, мирно… пусто… Но нет, этот сладкий дурман уже успел уступить место острому любопытству. Ресницы дрогнули и приоткрылись, и с тот же миг солнечные зайчики ослепили взор радужными бликами.

– С возвращением, сынок!

– Мама?! – и Антуан всей душой подался навстречу этому дорогому мягкому голосу, остатки дремоты в миг развеялись, и драгоценный образ, наконец-то, прояснился.

Графиня де Лаган присела на краешек кровати и приготовилась терпеливо дожидаться пробуждения сына. Сейчас же, поддавшись встречному порыву, она раскрыла объятия, и Антуан прижался к своей маме, как утопающий хватается за руку спасающего.

– Сынок! Солнышко моё! – мать невольно испугалась такой горячности сына, крепко-крепко обняла его и стала успокаивающе гладить по густым спутанным волосам, – Дорогой мной… любимый мой… Ты дома! В безопасности!!! Всё будет хорошо! Всё будет хорошо…

Очень нескоро до сознания Антуана начал доходить смысл её нежных слов. Юноша глубоко вздохнул и, наконец, отстранился:

– Матушка, дорогая, как же я соскучился!

– Я тоже, солнышко моё, очень соскучилась!.. Должна признаться, твой вид будит нездоровые фантазии, – мягко упрекнула она сына, – Рассказывай, что с тобой приключилось?

– Приключилось? – Антуан растерялся, неопределённо повёл плечами и неловко улыбнулся, – Да ничего особенного. Просто очень захотелось увидеть вас, матушка!..

От таких слов графиня тяжело вздохнула – её скрытный сын не готов говорить. Что ж… Старательно пряча своё огорчение, мать встала:

– Бернан поможет тебе привести себя в порядок.

Только теперь Антуан заметил лакея, притаившегося у окна. Этот уже довольно старый человек выполнял обязанности няньки при молодом графе едва ли не с самого рождения того, вот и теперь был готов старательно служить господину, и Антуан по опыту знал, что ему не удастся увернуться от этой самозабвенной заботы верного слуги, так что оставалось просто смиренно принять это.

– Я ожидаю тебя за завтраком, сынок, – улыбнулась мать и, магически шелестя юбками, вышла из комнаты. О, Боже, как же Антуану нравится этот шелест…



Они встретились за круглым столом в малой столовой замка. Окна распахнуты, а за ними в совершенно чистом небе светит яркое солнце! Это ли не чудо? Разве ж возможно было такое представить еще вчера вечером? Антуан невольно улыбнулся, на душе и правда стало много светлее. Дом, родной дом! Лёгкий ветерок играет бирюзовыми шторами, в кремовых вазах белоснежные розы. Такое умиротворение во всём, жизнь словно замерла в этом чарующем мгновении. Дивный день, дивный мир!..

Графиня де Лаган расположилась рядом, поближе к сыну, и то и дело порывалась самостоятельно обслужить его. В итоге это превратилось в некую милую игру: Антуан отстраняется, графиня тут же соглашается с этим, но стоит ему отвернуться, как мама кладёт рядом с тарелкой сына ароматный кусок свежеиспечённого хлеба, или яблоко… Остаётся только поблагодарить…

– Как же я рада твоему возвращению! – уже в который раз призналась счастливая мать, с ненасытной жаждой изучая каждую чёрточку лица любимого сына.

– Я тоже рад возвращению, матушка…

Да, Антуан никогда не устанет купаться в её любви! И это взаимно!



Весь этот день они провели вместе, вместе предприняли верховую прогулку по окрестностям, вместе прошлись по парку, а потом и по огороду. Вместе провели время в библиотеке, где графиня показала свои новые приобретения книг. А вечером она играла на гитаре, а он тихо сидел на подушках у её ног и слушал.

Весь день она ждала, что сын поделится с ней своей печалью, расскажет, что случилось, что заставило его так спешить домой, а потом видеть во сне кошмары, какая беда подарила его юному лицу такую бледность, затуманила его прежде такой яркий взор. Но Антуан молчал. Ему как будто было хорошо, он радовался общению с матерью, улыбался ей, внимательно слушал, поддерживал любую предлагаемую ею тему, но стоило ей отвлечься, на минуту две отпустить его внимание, как он проваливался в какое-то болезненное небытие, и его густые брови так хмурились, что едва ли не смыкались, губы болезненно сжимались, а глаза… увлажнялись?!

Сердце матери чувствовало беду, жаждало откровения, пылало верой в возможность исцелить родное дитя, но в то же время это сердце знало своего ребёнка, чувствовало, что он пока не готов принять помощь, надо немного выждать. Антуан всегда был скрытным мальчиком. При том, что он умел и любил говорить красиво, он крайне редко рассказывал о себе. Мать приметила эту его черту очень рано, но тогда она ещё пользовалась его безграничным доверием, была уверена, что от неё-то у него нет секретов. Что же касается других людей, что ж, тем лучше, меньше будет разочарований.

Тревожно стало, когда она заметила, что в число доверенных не входит отец, а все попытки растопить замеченные в этих отношениях льдинки привели к точно обратному результату – сын начал закрываться и от неё, своей мамы. Но к великому её огорчению, отец, граф де Лаган, отнёсся к такому поведению сына совершенно спокойно:

– Он взрослеет. Не вечно же ему держаться за твою юбку, Арабелла.

Ох уж этот мужской кодекс! Пришлось смириться. Ни муж, ни сын не терпели ни малейшего насилия, покушения на их личное пространство. В свою душу они пускали только званных гостей. Её, графиню де Лаган, они любили, она была в числе тех редких людей, которые пусть и изредка, но всё-таки допускались в сокровенное. Значит всё, что ей оставалось, это быть их… домом, всегда открытым для них приютом, и ждать, ждать того момента, когда они сами заговорят. Но как же это бывает трудно!

Прощаясь на ночь, Антуан долго не отпускал её руку, он словно вёл с ней какой-то диалог, но это был безмолвный диалог. В конце концов, не выдержав пытку видеть, как эти прекрасные синие глаза увлажнились, мать рискнула:

– Сынок, этой ночью тебя мучили кошмары. Я вижу, они не отпускают тебя и сейчас… Открой мне, что тебя так тревожит! Я смогу помочь!

И случилось точно то, чего она так опасалась, он отпрянул от неё, словно ошпарился, отрицательно замотал головой и невесело рассмеялся:

– Тревожит? Что вы, матушка? Нет! Всё в порядке. Не стоит придавать такое большое значение каким-то ночным кошмарам.

– Антуан!!! Сынок!!! – графиня невольно всплеснула руками, и во взгляде её отразилось едва ли не отчаяние.

Тронутый таким участием, Антуан дрогнул и… решился выдать краткую версию проблемы:

– Ну… Матушка, помните, я говорил вам о моей любви к Марианне де Монсар…

Графиня с готовностью кивнула.

– Она предпочла другого… Я должен это принять. Но для этого мне необходимо время. Простите, – с тем он поклонился и удалился из спальни матери.

Его расчёт оказался верен. Озвученная проблема была достаточно грандиозной, чтобы удовлетворить любопытство матери…



На следующее утро за завтраком графиня рискнула затронуть эту тему, но Антуан мягко дал понять, что ещё не готов это обсуждать. А сразу после завтрака отправился на верховую прогулку – один, и графиня не стала навязывать ему своё общество…



Утро нового дня выдалось солнечным и немного прохладным, природа никак не хотела забывать о пролившемся ночью дожде. Бодрый ветер приятно холодил грудь сквозь тонкую рубашку, сшитую из чёрного шёлка. Антуану нравилось это чувство – ему грезилось, что он рассекает водную гладь, уносясь в сказочную страну без прошлого, без боли и этого испепеляющего стыда.

Но конь, в отличие от всадника, устал, и Антуан, наконец, сжалился над своим четвероногим другом… К замку он подъезжал уже спокойным шагом. Его сознание цеплялось за каждый миг настоящего, пытаясь таким образом отгородиться от ужасного прошлого и не менее ужасного будущего. Как-то особенно обострилось зрение, слух, словно каждая секунда была последней в этой жизни…

В огородах трудились крестьяне, время прополки. Женщины пели, мужчины вторили им, а маленькие дети звонко смеялись, бегая между грядками. Огромное колесо водяной мельницы, видное даже отсюда, мерно вскидывало речную воду, а воробьи затеяли озорную игру, катаясь на её ковшах, перепрыгивая с одного на другой. Антуан видел эту шаловливую стайку и, казалось, даже слышал её гомон. Водовоз, сопровождающий к замку огромную бочку воды, остановился у обочины и, сняв свою ветхую шляпу, старательно вытирал вспотевшую лысину.

Везти воду в замок, в котором вообще-то есть свой колодец. Это может показаться странным, но таковой была старинная традиция этого края, ведь этот водовоз набирал воду из святого источника, который из покон веков бил из-под холма Лиу, и эта вода обладала особенно приятным и, хочется думать, благодатным вкусом. Так что использовали её исключительно для питья, и клиентов у трудяги водовоза всегда было предостаточно.

Заметив молодого господина, водовоз низко поклонился.

– Здравствуй, Жак, – улыбнулся ему Антуан, сходя с коня, – Не найдется ли у тебя воды и для меня?

– Конечно, господин! Самая лучшая, самая чистая вода! Жак Водовоз рад стараться для дорогих господ! – приговаривал он, шустро наполняя кружку из отдельного добротного кувшина.

Такой энтузиазм водовоза заставил Антуана более внимательно вглядеться в его лицо. Стало очень интересно, насколько этот человек искренен? Вроде да, никакого намёка на лесть. Водовоз горд за свой труд, рад служить. Удивительный мир и покой исходили от этого уже немолодого, но крепкого духом и телом селянина.

– Спасибо, друг! – Антуан вернул кружку, – Я очень рад встретить тебя.

– О, господин! Это такая большая честь! Какая большая радость! – и лицо водовоза засияло в блаженной улыбке, – Храни вас Господь! Вас и всю вашу семью!

Антуан благодарно кивнул и, взяв под уздцы коня, уже собрался продолжить свой путь дальше пешком, как вдруг Жак снова решился обратить на себя его внимание:

– Господин граф, разрешите просить вас о большом одолжении.

Антуан удивленно повёл бровью, но выразил готовность слушать.

– Я… Это… Тут такое дело… – водовоз уже не улыбался, напротив, стал хмуриться, беспокойно теребить шляпу, – Я тут подумал… Короче, ваш гость расплатился со мной слишком щедро. Моя жена не поверит, что я получил за кружку воды целых шестьдесят су. Да и староста пристанет с расспросами… Мне легче вернуть… Хотя бы половину… Окажите такую милость, передайте вашему щедрому гостю эти деньги.

Ещё плохо понимая, что происходит, Антуан принял протянутые ему деньги. «Вот это новость!» – удивился молодой граф, – «Чтобы бедняк так вот просто отказывался от нежданного счастья?! Может быть, он опасается, что тот щедрый господин передумает и обвинит его в краже?..»

– О ком ты говоришь, Жак? Мы не ждем гостей…

– Я не знаю имени этого господина, но он точно дворянин и точно приехал к вам. Я сам указал ему дорогу к замку. Он представился вашим другом, сказал, что вы будете очень рады видеть его, сами звали его в гости, вот только он дорогу подзабыл…

Антуан не взялся бы определить, какие чувства у него вызвало известие о появлении некоего друга. Он быстро перебрал в памяти все встречи последнего года, но нет, он никого не приглашал в Валеньи.

– А как выглядел этот господин?

Такой вопрос ввёл водовоза в ступор:

– То есть как? Ну… Он на коне, со шпагой, в шляпе, да хорошей красивой черной шляпе с белоснежным пером!

– Сколько ему лет?

Жак пожал плечами:

– Думаю, он старше вас, господин, и моложе меня.

– А какого цвета его волосы? Или он был в парике?

– Ну… Это… Белого? Точно, белого! – обрадовался и тут же растерялся водовоз, – Только я не знаю, парик ли это был… Ваше Сиятельство, он сейчас в вашем замке, вы сразу поймете о ком я говорю, когда увидите его…

– Да, пожалуй, ты прав, дружище, сейчас у нас вряд ли есть другие гости. Вот только если он дал тебе эти деньги, значит дал. Значит его жажда была достаточно велика.

И Антуан решительно протянул деньги водовозу, решил вернуть их, но тот сделал шаг назад и отрицательно замотал головой.

– Ты что-то не договариваешь, Жак, верно?! Словно… Да, ты словно опасаешься чего-то, и это не придирки жены. Говори уж, раз начал. Что случилось? – потребовал молодой граф.

Жак поежился, словно его знобило, вздохнул полной грудью и, наконец, решился:

– Он, этот господин, учинил мне настоящий допрос. Много вопросов, и все про вас и вашу семью. Я вот теперь думаю, зачем это было, если он вам друг?.. Странно это!

Антуан нахмурился:

– А точнее, о чем он спрашивал?

– Ну… Эээ… Как часто вы бываете в замке, вы и ваши родители? Какие и когда отмечаете праздники? Есть ли у вас родственники… Да, он спросил, сколько у вас братьев! Я сейчас думаю, друг должен был бы знать, что у вас нет братьев! Он…

– Что, Жак? Говори прямо!

– Он так спрашивал… словно ожидал… что я стану вас грязью поливать! Даже был как-то разочарован, что ли… Я вот что думаю – не друг он вам! И не нужны мне эти его деньги! Возьмите все!!!

И Антуан не успел опомниться, как в его ладони оказалась вся полученная бедняком пригоршня монет, а сам водовоз уже отошёл к своей телеге и так и замер там, потупив взор. Казалось, ещё миг, и он упадёт на колени. Да, теперь Антуан понял Жака, распознал такие знакомые муки совести и сжалился:

– Не кари себя, дружище. Я уверен, ты не сказал ему ничего порочащего меня и мою семью. Служи нам верно, как делал это всегда, большего мы от тебя не ожидаем.

Преисполненный огромной благодарности Жак всё-таки рухнул на колени.

– Встань! – тут же приказал ему Антуан, – Делай что должен. Я сам разберусь с этим… другом.



Оставшееся до замка расстояние Антуан покрыл за несколько минут. Крайне обеспокоенный вестью о визите такой странной личности, он решил незамедлительно всё прояснить.

Полдень! Скоро время обеда…

– Жерар, – сходу обратился Антуан к управляющему, – У нас гости?

Жерар, коренастый рыжеволосый человек лет тридцати от роду, был откровенно доволен, его прямо-таки распирало от гордости, что именно он обрадует господина:

– Да, Ваше Сиятельство, приехал ваш давний друг, господин де Ригори! Сейчас он с вашей матушкой в оранжерее.

Но… нет, молодой господин отнюдь не обрадовался известию о появлении "давнего друга", и улыбка на лице управляющего быстро уступила место выражению большой растерянности. Сам же Антуан даже не заметил, как сильно нахмурился и, словно в миг позабыв о Жераре, направился в оранжерею едва ли не бегом.

Де Ригори. Антуан не знал человека с таким именем, и уже был готов предположить, что имя это вымышленное. Замок посетил человек "с камнем за пазухой", и этот человек сейчас разделяет общество матушки. Антуан машинально проверил при нём ли сейчас шпага. «Здесь. При мне», – и юноша чуть приободрился.

Травяные циновки, которыми был устлан пол оранжереи, поглотили звук его шагов и подарили ему возможность приблизиться к беседующим незамеченным. Те расположились на скамье, в тени гигантского раскидистого папоротника, и Антуан не устоял перед искушением прислушаться к их разговору.

– …верно, это мой любимый замок. А эта оранжерея – моя гордость и подарок сыну, – говорила графиня, и по её голосу Антуан понял, что она улыбается, – Мой сын умеет замечать и ценить красоту.

– Так говорят о поэтах, или художниках, – раздался приятный молодой мужской голос, – Я слышал, как замечательно он поёт. А теперь не удивлюсь, если вы скажете, что он ещё и отлично рисует, или пишет стихи… Признавайтесь, какие же ещё таланты он скрывает?

И графиня рассмеялась в голос:

– Скрывает? Да, верно, вы и правда неплохо его знаете. Он почему-то предпочитает скрывать лучшие из своих талантов.

Антуан очень смутился от таких её слов и решил выйти из своего укрытия.

– А вот и он! – искренне обрадовалась графиня, вставая навстречу сыну и протягивая ему руку.

Антуан нежно пожал эту драгоценную руку и тут же обратил взор к гостю. Перед ним стоял молодой дворянин очень приятной наружности. Действительно блондин, с умными серыми глазами, безукоризненно правильными тонкими чертами лица, в которых что-то наводило на мысль, что в близких родственниках этого господина есть брианцы. Де Ригори приветливо улыбался и протягивал Антуану руку. А Антуан искренне не узнавал его! Хотя нет, пожалуй, что-то знакомое в этом лице всё-таки нашлось. Но это нечто, стучащееся в память Антуана, не соединялось с этим именем. И ещё так свежо впечатление от разговора с водовозом…

Антуан всё-таки пожал потянутую ему руку. Почему нет, если его матушка приняла этого человека и нашла его общество приятным. Но дольше это продолжаться не могло:

– Позвольте узнать, кого я имею честь приветствовать?

– Как?! – не поверила своим ушам графиня, – Сын мой, господин де Ригори представился вашим старинным другом.

– Уверен, имя де Ригори я слышу впервые, – тут же возразил Антуан, которому с каждым мгновением становилось всё неуютнее и неуютнее. Он точно знает этого человека, но откуда?! Прежде память его не подводила!! Никогда!!

Де Ригори по-доброму, может быть, снисходительно, рассмеялся, но никакого смущения от такой ситуации не выказал:

– Я не удивлен вашей забывчивостью. Видимо, теперь я должен извиниться за то, что представился вашим другом, сударь. Впрочем, такая ли уж это большая провинность, если вы так щедро называет друзьями тех, кто вам симпатизирует?

Говоря это, де Ригори явно намекал на водовоза, которого Антуан нередко называл другом, как и многих других жителей этого края. Молодой граф нахмурился. В отличие от него графиня не поняла этот намёк, а реакция сына очень её насторожила, потому она решила сразу же прояснить возможное недоразумение:

– Антуан, господин де Ригори красочно рассказал мне о вашей с ним встрече на балу по случаю подписания Пирейского мира. Признаюсь, я была очень рада ещё раз услышать историю о том, как вы тогда пели, услаждая слух кардинала Марини, дона Луиса де Аро и множества сопровождавших их господ.

– Во истину, то был ваш триумф, сударь. Примите слова искреннего восхищения от скромного почитателя вашего таланта, – пламенно воскликнул де Ригори и поклонился. Графиня, не скрывающая своего удовольствия от таких слов гостя, развернулась к сыну и потому не заметила, какая издевка появилась во взгляде этого загадочного гостя сразу, как только он выпрямился. И только теперь Антуан, наконец-то, понял, кто перед ним. Это был Пит, праиэр герцога Бетенгтона!!! Здесь!!! В Валеньи!!!

Кровь отхлынула от лица Антуана, и на какой-то миг мир перед его глазами дрогнул.

– О, Боже, Антуан! Сынок!!! Что с тобой?! Сейчас же присядь! – перепугалась графиня, и от волнения даже перешла на "ты", чего никогда не позволяла себе в присутствии посторонних.

Антуан счёл за благо подчиниться воле матушки, нашёл-таки силы совладать с яростным порывом вонзить кинжал в грудь Пита, глубоко, по самую рукоятку!.. Но такая покорность сына только ещё больше обеспокоила графиню. Совсем позабыв о госте, она стала осматриваться в поисках воды – нет, поблизости не нашлось никакого питья. Тогда она вспомнила про звонок для вызова прислуги, но и его рядом не оказалось. И, в конце концов, графиня сама сорвалась с места, бросилась звать на помощь.

– Убирайся вон, пёс!!! – тут же вскочил на ноги Антуан, – Прочь из моего дома!!!

Пит перестал улыбаться и даже ухмыляться. Брови его чуть сдвинулись, и заговорил он тихо, быстро, вкрадчиво:

– Глупо предполагать, что я появился здесь только для того, чтобы предоставить тебе сомнительное удовольствие выставить меня за порог дома. У меня приказ Его Светлости сесть тебе на шею и сидеть на ней до тех пор, пока…

– Пока я не убью тебя?!

– Либо ты сам расскажешь родителям о том, что натворил в Рунде, либо это сделаю я В СЛУЧАЕ, если мне не понравится оказанный тобой приём, – и Пит выразительно повёл бровью, словно подвёл черту под сказанным.

– Мерзавец!!!…

– Я знаю, кто ты! К чему напоминать мне об этом? – ядовито ухмыльнулся Пит.

И Антуан едва не сорвался, едва не впился врагу зубами в горло! О, как же сильно ему хотелось разорвать его в клочья!!! Но именно в этот миг в оранжерею вернулась графиня, а с ней прибежали и три лакея.

– Антуан! Ты определенно болен! Такая бледность! Присядь же и выпей воды!

Антуан не сразу расслышал смысл её слов, но само её присутствие подействовало на него отрезвляюще. Он заставил себя вздохнуть поглубже и залпом выпил предложенную ему воду. На какой-то миг ему показалось, что Пит ему лишь привиделся, но нет, вот он, здесь, стоит напротив и словно изучает его. Если бы в этот момент на лице Пита мелькнула хотя бы тень издевки, Антуан бы сорвался, но нет, во взгляде брианца вдруг проступило… сочувствие?!

– Как ты себя чувствуешь, сынок?! Лучше?! – графиня присела рядом на скамью и теперь отчаянно искала на дорогом лице признаки своей правоты.

Антуан перевёл взгляд на матушку и непроизвольно отрицательно закачал головой. Нет, он не может сказать ей о своей низости, о том, каким ничтожеством он оказался… Это невозможно!..

– Антуан, да что же это?! – заметив, как увлажнились синие глаза её сына, графиня ещё больше переполошилась. Она схватила его лицо руками и обратила к себе, – Признавайся, что происходит?!

Но нет, Антуан мягко высвободился из её крепких объятий и постарался улыбнуться:

– Не стоит так тревожиться, матушка! Я в полном порядке!

Взгляд графини остановился. Она не поверила этим словам, но уже поняла, что иного ответа не получит. Ох, как же горька эта отстранённость самого дорогого сердцу человека. Как горька!.. Но раз уж так…

Только теперь хозяйка дома вспомнила о госте. Этот приятный молодой человек, как видно, тоже полон искреннего участия. Придя к такому выводу, графиня благосклонно улыбнулась Питу:

– Что ж, раз в порядке.., значит… время отобедать. Господин де Ригори, вы ведь не откажетесь составить мне компанию? – и графиня протянула руку Питу.

Она обиделась на сына, его скрытность, и потому предпочла опереться на руку этого «гостя»!? Но почему она, такая чуткая, такая мудрая, не чувствует в нём врага?! Антуану не оставалось ничего иного, как последовать за ними, просто наблюдать, и это принесло удивительные плоды, очень скоро превратило раздраженное удивление в огромное изумление. Пит безукоризненно справлялся с выбранной ролью, выказывая превосходное знание этикета и редкую утончённость манер. Его предупредительность и внимательность по отношению к хозяйке дома абсолютно обезоруживали.

Антуан, сторонившийся их разговора, не упустил ни одного слова, ни одного взгляда. Гость демонстрировал идеальное знание фрагийского языка, тонкий ум, начитанность и превосходное воспитание. За столом Лаганов сидел чистокровный аристократ, а не безродный лакей, каким Антуан считал Пита до сих пор.

Через некоторое время графиня, видно решив, что достаточно наказала сына своим пренебрежением, снова вернулась к прерванной прежде теме:

– Итак, Антуан, теперь вы вспомнили господина де Ригори?

– Да, матушка, вспомнил, – тяжело вздохнул Антуан.

– Вот и славно. Я очень рада. Оказывается, знакомство ваше было очень односторонним, но сердце мне подсказывает, что теперь вы наверстаете упущенное и станете настоящими друзьями.

Антуан так и застыл с поднятой ложкой. Да что же это сегодня такое творится с матушкой?! Взгляд перешёл на Пита. Тот ждал этого, и недоумение Антуана возросло во сто крат – во взгляде Пита он угадал такую глубокую печаль, или даже боль…

Графиня заметила этот немой диалог и грустно улыбнулась. Гость тоже, как и её сын, полон недосказанности. У них много общего. Это их сблизит.

– Сударь, – обратилась графиня к Питу, – Вы погостите у нас несколько дней?

При таких словах Антуан невольно нахмурился, но Пит не дал ему возможности возразить:

– Ваше Сиятельство, – обратился он к графине, – вы угадали мое сокровенное желание, пожить в этом благословенном крае под покровом вашего гостеприимства. Что может быть желаннее для одинокого путника? Но… боюсь, это вряд ли возможно. Я привез для вашего сына кое-какие новости. С вашего позволения, мы переговорим с ним с глазу на глаз. Только так возможно определиться с дальнейшими планами.

При таких словах гостя графиня невольно выразила некоторое неудовольствие, снова какие-то тайны. Как мужчины любят напустить на свои дела загадочность и значимость! Но что тут возразить? Время обеда закончилось. Графиня поблагодарила молодых людей за компанию и удалилась к себе. Но на душе её стало тревожнее, чем прежде…

Антуан направился в кабинет, ни на миг не сомневаясь, что Пит последует за ним. На пороге кабинета молодой граф задержался, пропустил незваного гостя вперёд и плотно закрыл за ним дверь. При этом Пит не выразил ни малейшего признака беспокойства. Он спокойно прошёл к книжным полкам и стал с нескрываемым интересом разглядывать переплёты книг. Антуан, наблюдая за гостем, облокотился на высокую спинку кресла и вдруг поинтересовался:

– Сколько языков ты знаешь?

Тот на пару секунд задумался и, наконец, ответил:

– Четыре.

– Какие?

– Брианский, фрагийский, испайронский и лату, – ответил Пил, не разворачиваясь.

– Испайронским и латой ты владеешь так же превосходно, как и фрагийским?

Пит, наконец, развернулся и улыбнулся, хорошо улыбнулся, по-доброму:

– Мой фрагийский признан превосходным?! Слышал бы это мой учитель. Но да к чему здесь ложная скромность? Не будь это правдой, разве стал бы я выдавать себя за фрагийца. Итак, Антуан, что будем делать дальше? – Пит резко сменил тему разговора, так же резко став серьёзным.

Что ж, разве они не для этого уединились? Антуан тоже выпрямился:

– Убирайся из моего дома!

– Нет.

– Нет!? – и молодой граф снова начал закипать, – Тогда я прикажу выставить тебя за дверь как…

– Как кого? Договаривай! Я смотрю, ты горазд ругаться. Да только тебе придется заняться моим выдворением лично. Ты готов к такому унижению?

– У меня достаточно слуг…

– Нет, недостаточно. И, поверь, среди них нет ни одного, кто смог бы тягаться со мной в искусстве владения шпагой… К тому же я не думаю, что ты пожелаешь развлечь свою матушку такого рода спектаклем. Она пророчит меня тебе в друзья! – и Пит вдруг невесело рассмеялся.

И снова Антуан не понял свою реакцию на эти последние слова и тем более смех Пита.

– Да, смешно, – настороженно сощурился Антуан, – Но да я не думаю, что блестящий кавалер де Ригори найдет возможным называть другом человека, к которому считает ниже своего достоинства обращаться на Вы.

Пит не принял вызов, ответ его оказался неожиданно прямым:

– Расскажи родителям правду о Рунде, дай матери возможность оплакать Эжена, и я начну тебя уважать… Уже на расстоянии. Так как в этом случае я должен буду вернуться к герцогу с известием о том, что «рыбка сорвалась с крючка».

– Значит выбор таков… – Антуан прошёлся к окну и обратно. Сейчас для него было очевидным только одно – он не может позволить этому шантажисту оставаться в родительском доме. Что же делать? Выставить его силой? Убить?..

– Следуй за мной, раз должен! – приказал Антуан Питу и стремительно направился к выходу из замка. И снова он не сомневался, что Пит не отстанет, и снова не ошибся.

Антуан проследил, чтобы гостю вернули его шпагу, коня, сам вооружился, и взлетев в седло, повёл ненавистного праиэра прочь от замка, подальше от любопытных глаз, как можно дальше… Графиня наблюдала за их отъездом из окна своей комнаты. Мелькнувшая было мысль, что они уезжают, тут же была возмущенно изгнана. Нет, Антуан не уехал бы, не простившись.




Глава 03. Поединок.


Наконец они оказались на берегу Луры. Здесь река делала петлю и образовывала песчаную косу. Песок так плотно слежался, что даже копыта коней почти не оставляли следов. Тихо. Ни души. Плакучие ивы заслонили реку от любопытных полей, но, казалось, даже они отвернулись, не желая быть свидетелями задуманного молодым графом поединка.

Антуан соскочил с коня, ловко в считанные секунды привязал поводья к коряге и развернулся к Питу. Тот, оставаясь в седле, хмуро наблюдал за этой суетой. Широкие поля действительно превосходной черной шляпы с белоснежным богатым страусовым пером, оттеняли, но не заслоняли его лицо.

– Говоришь, ты хорош во владении шпагой? Так давай проверим. Я готов замарать руки, – едва ли не закричал Антуан.

Это предложение очень не понравилось Питу. Он усмехнулся, неторопливо сошёл с коня, неторопливо привязал его к другому концу той же коряги, неторопливо развернулся. Эта неторопливость начинала бесить Антуана. Он уже скинул плащ, шляпу, камзол, обнажил шпагу и нетерпеливо ожидал, когда же и его противник выйдет на исходную. Но Пит не спешил. Он подарил Антуану долгий печальный взгляд и направился к реке. Поняв, что вызов не принят, Антуан не выдержал:

– Бери шпагу! Шакал! Сейчас же бери!!!

Но Пит не ответил. Он присел у кромки воды, снял перчатку, опустил в воду руку и даже прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Всем своим видом Пит демонстрировал полное равнодушие к призывам Антуана, словно то был всего лишь щебет какой-то нервной птахи. Если брианец собирался таким образом окончательно доконать молодого Лагана, он выбрал правильную тактику, потому что Антуан в самом деле начал терять голову от возмущения. Он стремительно подошёл к врагу и рывком развернул того к себе, при этом Пит едва не опрокинулся в реку. Что ж, ему пришлось-таки выпрямиться и развернуться.

– Ты будешь со мой драться! Здесь и сейчас! – тут же зарычал ему в лицо Антуан.

Пит сощурился и ответил лишь через пару секунд:

– Антуан де Валеньи граф де Лаган желает драться с шакалом герцога Бетенгтона?

– Я желаю убить тебя!!!

– Поединок не по рангу, замечу я, – на тонких губах брианца мелькнула тень ухмылки, – Право, почему ты решил, что моя родословная достаточно грандиозна, чтобы ты мог вызвать меня на дуэль.

– Дуэль?! Много чести!

– Нет, не дуэль? Но ты заставляешь меня взяться за шпагу. Зачем же тогда?

– Не всякий поединок можно назвать дуэлью…Сражайся!

– Хочешь меня убить…

– Да!

– Нет! – сказал, как отрезал, Пит и снова предпринял попытку развернуться к реке.

И снова Антуан резко толкнул его в плечо:

– Ты будешь со мной сражаться, гад! Слышишь?! Будешь!!!

Что ж, Пит обратил-таки к Антуану долгий пронзительный взгляд, тяжело вздохнул и… наконец, взялся за шпагу. Несказанно обрадованный Антуан тут же сделал несколько шагов назад и встал в исходную позицию. Он рвался в бой, каждая частичка его существа жаждала битвы, и тем ужаснее было увидеть то, что сделал Пит. Он отстегнул от пояса шпагу и, так и не обнажив её, положил на песок. Выпрямился и замер.

И Антуана не выдержал, из его груди вырвался вопль отчаяния, так велики были его гнев и бессилие.

– Нет, парень, – всё так же жёстко произнёс Пит, – Тебе нужна не моя смерть, а… собственное покаяние.

– Покаяние?! Теперь моим духовником заделался?! Мерзавец!!! Я убью тебя!!! Слышишь?!! Зарежу как мерзкого шакала!

В ответ Пит лишь сокрушенно повёл головой:

– Хорошо, давай. Действуй! Я не мешаю, – и в подтверждение своих слов даже развёл руки чуть в стороны, показал открытые ладони.

Это было уже нечто совсем невообразимое. И Антуан заметался, словно тигр в клетке. Он честно, изо всех сил старался разжечь свою ярость до того состояния, чтобы перестать видеть безоружность противника. Но почему-то это никак не получалось.

– Ты до такой степени презираешь меня, что даже брезгуешь драться со мной?! – вдруг выпалил молодой граф.

В ответ Пит отрицательно повёл головой:

– Напротив… ты не поверишь, но я начинаю тебя уважать… Пойми же, наконец, парень, моя смерть не принесёт тебе облегчения. Убьёшь меня, герцог пришлёт Фила, или Рона… Не суть важно. Проблема не в герцоге, и уж тем более не во мне. Проблема в тебе. Признай же это, наконец, и освободись!

На, казалось, Антуан не слышал его, он и не заметил, когда покрылся потом. Стало трудно дышать. Снова мир в глазах стал двоиться и дрожать, так уж он выглядит через невыплаканные слёзы. Наконец, шпага опустилась, колени вдруг задрожали и… коснулись песка. Так, коленопреклонённым, Антуан и замер. Пит продолжал напряжённо вглядываться в его лицо несколько таких долгих минут, но так и не увидел, чтобы хоть одна слеза соскользнула с длинных ресниц молодого графа. Но боль, адская боль в этих синих глазах только нарастала.

И Пит дрогнул. Он подошёл ближе, даже опустился на одно колено, так оказался на уровне Антуана и тронул того за плечо. Взгляд Антуана прояснился. Теперь в нём не было ни гнева, ни ярости, только боль, адская боль.

– Что же ты делаешь, пацан?! – искренне ужаснулся Пит, – Ведь ты им брат! Ты брат Эжену и Жану! Значит и в тебе есть та же сила духа! Так прими же ситуацию такой, какова она есть! Ты это можешь!

Во взгляде Антуана отразилось непонимание:

– Что?.. Что я могу?!

– Принимать трудные решения.

Антуан болезненно усмехнулся и отрицательно повёл головой. Тогда Пит жёстче сжал плечо молодого графа и тем снова заставил того поднять глаза:

– Тогда, в Грандоне, ты принял вызов виконта де Крахтью, хоть и знал, что идешь в ловушку… Отправиться ночью в дюны…

– Тот ещё поступок, – горько усмехнулся Антуан, – Рядом был Генрих Рай, а с ним и все жандармы Грандона.

– Будь это так безопасно, как ты сейчас живописуешь, ты бы в итоге не оказался тяжело раненым. Ладно. Вспомним другое… Ты пришёл в замок Бетенгтон вместе с отцом и Раем. Это было очень смело!

– Или глупо?! В любом случае, это было решение отца. Я лишь сопровождал его.

– Я был там и видел, граф де Лаган не подталкивал тебя к тому, чтобы сразиться с Ламороу. То был твой и только твой благородный порыв защитить отца… Да-да, понимаю, сейчас ты скажешь, что поединка всё-таки не было, но я всё равно считаю, это был достойный поступок… Ладно, давай вернемся в Рунд, в тот день, когда герцог пленил тебя раненного. Ты вёл себя так спокойно…

– Да ты издеваешься?! – не поверил своим ушам Антуан, – Я же не узнал его!!! Искренне не узнал!!!

Пит легко согласился, даже кивнул:

– Хорошо. Сначала ты обознался, с каждым может случиться, но потом ты ведь разобрался, в чьём обществе оказался. И не дрогнул. Я видел.

– Ничего ты не видел! Это тот парень, посланец Рая, тогда всё мне объяснил… и я разозлился… Ты ничего не видел и не знаешь!!! – едва ли не закричал Антуан, а перед его мысленным взором нёсся вихрь болезненных рундских воспоминаний. – Я даже в подмётки не гожусь моим братьям. Вот простая правда. Я ничтожество! Полное ничтожество… – эти последние слова стали уже лишь горестным вздохом, казалось, что боевой запал Антуана, наконец, иссяк.

Пит встал на ноги и после минутной заминки произнёс:

– Ничтожество не стало бы так убиваться… Хорошо, начни с отца. Думаю, поговорить с ним тебе будет проще.

Антуану потребовалось время, чтобы понять эти слова, но согласиться с ними он не смог:

– Проще?! – снова вскипел молодой граф, сгоряча он даже вскочил на ноги, – Отец уже вынес свой приговор! Он виделся с бароном, он знает Рая, он… знает ВСЁ, и он не захотел меня видеть!

Пит сощурился, неопределённо повёл головой и всё-таки рискнул:

– А я вижу в этом для тебя добрый знак. Тебе дан шанс на… покаяние, а значит и на прощение!

– Прощение?! Ты бредишь?! – едва ли не взвыл Антуан.

Ему стало нестерпимо больно видеть Пита, а потому он отвернулся, рухнул на бревно и так замер. Пит мог ждать долго, он умел ждать, но сейчас он счёл это невозможным:

– У тебя есть духовник? Антуан! Ты слышишь меня?! У тебя есть духовник?

Антуан и правда не сразу его расслышал. Но всё-таки счёл возможным развернуться:

– Духовник? Ты о чём?

– Я о покаянии, – проявляя чудеса выдержки, терпеливо пояснил брианец, – Начни с духовника. Надо двигаться! Угробив себя в этих метаниях, ты принесёшь большое удовлетворение герцогу, только ему, к тому же он всё равно не откажет себе в удовольствии объяснить твоим родителям причину самоубийства их сына.

– Самоубийства?!

– Да, ты закончишь именно этим, если не начнёшь действовать, решать эту проблему!

Антуан тряхнул головой, встал, подарил Питу долгий тяжёлый взгляд, в котором было столько невысказанных вопросов, и едва слышно выдохнул:

– Действовать?..

И вдруг прямо над их головами раздалась звонкая трель какой-то притаившейся в ветвях ивы птахи. Так неожиданно, звуки из какой-то иной, призрачной реальности! Они заставили Антуана обратить взгляд к небу, и его мягкая лазурь отразилась в горьком море печали синих глаз молодого графа. Взлететь бы! Или… утонуть! Раствориться! Не быть… Безмерно тяжёлые веки юноши сомкнулись, так он и замер.

– Антуан? – Пит решился-таки нарушить затянувшееся молчание.

Молодой граф открыл влажные глаза, тяжело вздохнул и… наконец, направился к своему коню. Что ж, Пит поспешил к своему.



Какое-то время они ехали молча. Только на подступах к прилегающей к замку деревни Антуан нарушил молчание:

– Сделай одолжение. Этой ночью избавь нас от своего присутствия. Останься на ночлег в таверне "Красный мак". Сытный стол и чистую постель тебе здесь обеспечат.

Пит кивнул, чем очень удивил уже готового к отказу Антуана. Но радость юноши была недолгой.

– "Красный мак" хорошая таверна, но остановлюсь я там за твой счёт. Ты можешь отдать свои распоряжения прямо сейчас, так сказать, по пути.

Антуан никак не выразил своего отношения к этому заявлению брианца, и тот оставался в неведении до самого того момента, пока Антуан не остановил коня у порога названной таверны. На крыльцо тут же вышел хозяин. Судя по всему, о гостях того предупредили дети, уже какое-то время бежавшие впереди Антуана и Пита. Хозяин таверны, человек грузный, но подвижный, облачённый в белоснежный передник, поспешил снять с головы столь же белоснежный колпак и низко поклониться:

– Господин граф, вы окажете нам честь? Отужинаете у нас?!

– Благодарю за приглашение, но не в этот раз, папаша Жюс. Я оставлю у тебя гостя. Окажи ему приём, как умеешь, а счёт выставь на меня.

– Как вам будет угодно, господин, – снова поклонился папаша Жюс.

– Полный счёт, за всё время моего здесь пребывания, – вкрадчиво вставил слово вполне удовлетворённый Пит и уже сошёл с коня.

Брови Антуана удивленно приподнялись:

– Как давно вы появились здесь, господин де Ригори?

– Я провёл в этой таверне уже две ночи.

«Выходит, он приехал сюда одновременно со мной?!» – удивился Антуан, – «И всё это время таился, расспрашивал, вынюхивал?.. Как я умудрился не узнать об этом?! Ведь он же прямо сказал тогда, в Рунде…» Молодой граф сильно нахмурился.

– Очень надеюсь, что эта ночь будет для вас спокойнее, ведь вы нашли ответы на все свои вопросы, – и таким холодом вдруг повеяло от этих слов Антуана, что даже папаша Жюс это почувствовал и счёл необходимым чуть отступить в сторону, так сказать, убраться с линии огня. Пит тоже заметил эту скрытую угрозу, обратил к Антуану удивленный взгляд, а уже в следующий момент был вынужден поймать брошенный ему в руки кисет со звонкими монетами.

– Это не мой кошель, – заметил брианец.

– Зато деньги ваши, их возвращает вам Жак водовоз. Людям Лаганов не нужны ваши деньги, сударь.

И Антуан, словно тут же забыв о существовании Пита, тронул поводья и уже хотел удалиться, но вдруг папаша Жюс сорвался с места и загородил путь своим обширным животом:

– Ваше Сиятельство, смилуйтесь! За что вы меня наказываете?! Я всегда был рад служить вашей семье и делал это со всем усердием!..

– Наказываю? Почему ты так решил?

– Этот господин вам не друг! Как же мне принимать его? Только прикажите, я кликну ребят, и мы проводим его до самой границы ваших земель!

Антуан невольно бросил взгляд на Пита. Похоже, того эта ситуация начала потешать, да, не более, угрозы папаши Жюса возымели на него точно обратный эффект. Антуан с досадой кивнул и обратился к трактирщику:

– Друг мой, не бери это в голову. Господин де Ригори только моя проблема. Ты окажешь мне большую услугу, приняв его сегодня. Я уверен, за это мне не придётся краснеть.

– Да, конечно, Ваше Сиятельство, как скажете, – залепетал папаша Жюс, наконец, освобождая господину дорогу.

Антуан хотел было стегнуть коня, как вдруг передумал и резко развернулся к уже снова ставшему бесстрастным Питу:

– Я покину замок завтра на заре. Говорю это, чтобы вы, господин де Ригори, больше не утруждали себя визитами к моей матушке…

– Хорошо, тогда до встречи на заре, – равнодушно обронил Пит и скрылся в таверне.

Антуан нахмурился, кивнул папаше Жюсу и, наконец, стегнул коня.




Глава 04. Начало пути.


Антуан гнал коня рысью, не разбирая дороги. Вперёд, только вперёд. Этот сумасшедший бег длился уже час, и уже давно позади не было видно Пита…

Да, выехав из ворот замка Валеньи, Антуан специально задержался, чтобы убедиться, что Пит на посту, при полном параде ожидает его на перекрестке дорог. Значит этот соглядатай покинет Валеньи. Это главное. Но в планы Антуана не входило путешествовать в компании этого шантажиста, и потому он пустил коня прямо через поля. Мельком оглянувшись, юноша заметил замешательство Пита. Но всё-таки тот принял вызов, и бешеная скачка началась…

Уже в который раз убедившись в отсутствии Пита позади, Антуан, наконец, сбавил темп. Теперь можно было подумать и о том, куда же направиться. Он мучительно старался решить эту задачу всю прошедшую ночь, но решение ускользало.

Искать отца? Стоит ли?..

Предложение Пита, обратиться к духовнику, в первый момент позабавила Антуана. Но спустя время он всё-таки вернулся к этой мысли. Единственным священником, которому он мог бы попробовать открыться в такого рода исповеди был отец Дюран, человек неизменно сердечный и мудрый. Говорят, именно он венчал родителей Антуана, а потом крестил сына. Получается, что сыновей!? Значит, он относится к числу посвященных в семейную тайну Лаганов! Значит ему не придется объяснять, доказывать… Но его приход был у владений Гурье. Нет, это не проблема, до Гурье сравнительно недалеко! Но тут же припомнилось, что отец Дюран отправился в паломническую поездку по святым местам, и вряд ли успел вернуться.

Ни к какому иному священнику Антуан с этим пойти не мог.

А где сейчас Жан и Монсары, Анри и Марианна?! Этот ожидаемый вопрос всё-таки обжог сознание юноши. Со дня гибели Эжена прошло почти две недели, но Жан не появился в Валеньи! Не захотел встречаться с ним, с Антуаном?! Да, в такой мысли можно было бы найти новую дополнительную тему для самоистязания, но Антуан вовремя остановился. В этот момент перед его внутренним взором вдруг возникло печальное лицо Пита.

Пита?! Да, похоже, этот странный человек совершил невозможное, он вернул Антуану желание жить, действовать. Осознание этого простого факта пришло не сразу, может быть, только ночью, но оно пришло. На заре замок Валеньи покидал совершенно не спавший, но тем не менее бодрый человек, и только это позволило графине отпустить сына. Она различила в его глазах надежду, сама себя убедила в том, что всё начало налаживаться. Ещё больше её ободрило известие о том, что Антуан собрался путешествовать вместе с кавалером де Ригори, который почему-то предпочёл остаться на ночь в деревне… Точнее объяснение такого странного поведения де Ригори Антуан изобрёл ещё вечером, мол гость очень смутился своей навязчивости, но просил с почтением кланяться в ноги хозяйке замка…

Уже в который раз Антуан с изумлением задал себе вопрос, почему мама прониклась такой симпатией к Питу?! Почему так легко поддалась его чарам? Как ловок этот негодяй! Но тут же Антуан осёк сам себя. Бывало ли когда-нибудь, чтобы мама ошибалась в людях?! У неё и отца был редкий дар видеть души людей, их суть. Нет, они никогда прежде не ошибались. Но, с другой стороны, всё случается в первый раз! А если всё-таки нет, если Пит в самом деле не враг?! Но друг ли?! Может ли быть другом человек, сознательно служащий герцогу верой и правдой?!

Антуан снова выехал к Луре и снова пересёк её по мосту. Да, через эту реку люди построили много мостов… Похоже, конь несёт его в Орланд. Что ж, почему нет? Хоть какая-то определённость.

Итак, почему Жан не появился в Валеньи? Тому может быть масса причин. Во-первых, у него на руках раненный Анри, да и сам он изрядно помят… При воспоминании о порке Жана, которую герцог Бетенгтон учинил накануне гибели Эжена, Антуана снова прошиб озноб. Снова перед внутренним взором возник распятый брат, торсом оголён, в глазах горит такой испепеляющий гнев… Антуан тряхнул головой. Да, если искать покаяния, то начинать надо именно с этого человека, с Жана! Но где он сейчас?!! Что если герцог всё-таки напал на его след?!! От такой мысли в глазах Антуана тут же потемнело, и он остановился. Нужен Пит!

Брианца видно не было. От ужасной досады на себя Антуан даже прокусил губу. Не слишком ли ретиво он убегал от своего соглядатая?! Где его теперь искать?! Молодой граф достал из дорожной сумы бутыль с вином и сделал несколько глотков. "Сколько же дури в твоей голове, друг!!!" – пожурил он сам себя, – "Лечится ли это?!"

А тем временем солнце только-только поднялось над верхушками деревьев, обещая ещё один ясный свежий день. «Пит! Где ты?!» – мысленно взмолился Антуан, и тот словно услышал этот зов. Да, несомненно, на холме на том берегу показался именно Пит. Как можно не узнать эту замечательную чёрную шляпу с белым пером?!

Праиэр приблизился к Антуану минут через пятнадцать. На его улыбающемся, или, возможно, ухмыляющемся, лице читался вопрос, он даже потрудился его задать:

– Ты соскучился?!

Антуан нахмурился, эта фамильярность не могла его не задеть, но почему-то всё-таки не задела. Может быть, он уже начал свыкаться с Питом таким, каким он был. Впрочем, какой он, это ещё предстоит выяснить. Выждав длинную паузу, тем пресекая этот игривый тон, Антуан задал так встревоживший его вопрос:

– Что тебе известно о Жане? Герцог в Рунде его не поймал, но, может быть, после того?!… Ты что-нибудь знаешь?!

Пит, став совершенно серьезным, сощурился, ответил не сразу:

– Так ты это вдруг о брате вспомнил? Что так?!

Антуан против воли ощетинился:

– Просто ответь!

– Ты первый, – вдруг встал в позу Пит.

И Антуан вскипел. Как быть с этим человеком?! Отчаянный взгляд снова упал на шпагу Пита, тот понял ход мыслей молодого графа и усмехнулся:

– Это мы уже выяснили, я с тобой драться не стану. Итак, тебе взбрело в голову, что я помогу тебе найти Жана? С какой стати мне это делать?

– А с какой стати ты вчера вёл со мной эти душеспасительные речи?!

– А почему нет?! Это… забавно, – и Пит действительно рассмеялся, только как-то горько.

– Забавно?!! – Антуан едва ли не задохнулся от возмущения. Но Пит смеялся так просто, искренне, что запал Антуана как-то сам собой развеялся. Он печально кивнул, – Значит, тебе забавно… Тогда позабавься ещё… Помоги мне найти Жана. Он… должен найти дорогу домой!

Пит перестал смеяться, взгляд его стал невыразимо печальным:

– Это верно. Но в этом я тебе не помощник.

– Отказываешься?!

– Ты в себе?! – вдруг вскипел Пит, – Ты понимаешь, у кого просишь помощи?! Я праиэр герцога Бетенгтона! Знаешь, какая у меня задача? Служить интересам герцога! А он находит особое удовольствие в том, чтобы… не пускать вас с Жаном домой!

Пит перевёл дыхание и продолжил уже спокойнее:

– Могу только сказать… что герцог разослал гонцов во все места, в каких, по его мнению, могут появиться Жан и Монсары, это прежде всего ваши родовые замки…

– Ты хочешь сказать, что в Валеньи приехал не один?! – мысль, что там позади остался кто-то ещё из шакалов герцога, человек, который может нарушить покой графини де Лаган, эта мысль прожгла сознание Антуана.

Пит понял его и смягчился:

– Сейчас в Валеньи никого из людей герцога нет, ведь там был я. Но скоро и правда кто-нибудь появится, раз уж ты решил покинуть эти места…

– Как герцогу знать?!

– Из моих донесений, конечно. Я пишу ему каждый день, веду твой личный дневник.

– Пишешь?! Каждый день?!

Пит не счёл необходимым что-то ещё здесь добавлять. Возмущенный Антуан с трудом перевёл дыхание:

– И что ты написал вчера?

– Всё как есть.

– Конкретнее.

Пит как-то сокрушённо повёл головой, но всё-таки ответил:

– Написал, что ты по-прежнему держишь свою мать в неведении относительно Рундских событий, что ты пылаешь желанием убить меня, но воспитание мешает тебе это сделать, и что я, наконец-то, поступил к тебе на содержание. Урожайный получился день.

Говоря это, Пит оставался совершенно бесстрастным. А Антуан удивил себя, обнаружив сколь спокойно он воспринял этот отчёт. Сейчас его занимало другое:

– Значит о моём отъезде из Валеньи ты напишешь сегодня…

– Я вчера написал о твоём намерении уехать. Так что сегодня лишь подтвержу это и, возможно, уточню маршрут.

Теперь Антуану стало противно видеть этого человека, человека, который ежеминутно превращается из врага в друга и обратно.

– Если в результате всего этого в Валеньи появится какой-нибудь менее… деликатный пёс герцога, и осмелится приблизиться к моей маме…

– Ей ничто не грозит! – несколько поспешно заявил Пит, словно это касалось и его лично, потом чуть перевёл дыхание и снова заговорил совершенно бесцветно, – Герцог воюет прежде всего с твоим отцом. К графине он обратится только в финале этой драмы.

– Драмы?!

– Герцог ощущает себя постановщиком драмы, никак не меньше. А как ты склонен называть произошедшее в Рунде?.. Надо сказать, пока ты хорошо справляешься с отведённой тебе ролью.

Антуана словно холодной водой окатило. Да, в присутствии Пита могло быть трудно дышать.

– Значит, ты ощущаешь себя кукловодом, верно?! Реализуешь сценарий, который пишет твой хозяин?!

– Да, я следую его приказам. Сколько ещё необходимо это повторять?! – вдруг вспылил Пит.

Антуан поймал его на этом, и в сердце затеплилась надежда:

– Ты человек редкого образования и воспитания, способный мыслить самостоятельно, способный понимать людей и… сочувствовать им. Как ты можешь "просто следовать приказам герцога"?! Приказам, с которыми, я вижу, ты не согласен! Это невозможно!!!

Лицо Пита замерло, взгляд стал невыразимо тяжёлым, губы сжались. Вот такого Пита Антуан точно помнил, таким он знал его в Рунде. Да, пожалуй, только таким. Эта перемена поразила его больше, чем все колкости, которые Пил позволял себе прежде. Брианец словно окаменел, застыл, и, похоже, мог оставаться неподвижным сколь угодно долго.

Антуана прошиб озноб. Продолжать разговор с такой мумией невозможно, да и нет никакой надобности. Единственное, в чём сейчас нуждался Антуан, это в тишине, надо было ещё раз всё обдумать. Он стегнул коня и продолжил путь к Орланду. И Пит, превратившись в безмолвную тень, теперь был рядом.

Подъезжая к Орланду, Антуан уже имел краткий план: избавиться от Пита и отправиться в Рунд, постараться выйти на след Жана. Значит первое, это избавиться от Пита. Да, только так! Искать Жана, водя за собой этого доносчика, немыслимо. Как это сделать? Просто.

Антуан оставил коня на постоялом дворе прямо у южных городских ворот и направился к центру города пешком. Пит, всё также бесстрастно повторяя все его действия, не отставал. Их прогулка по извилистым улицам длилась минут десять и завершилась у дверей маленького опрятного кабачка. Антуан зашёл туда как к себе домой, и встретили его там соответствующе. Подбежавший к нему прислужник расплылся в счастливой улыбке и, постоянно кланяясь, проводил их в уютный уголок у окна. Стоявший там стол был занят, но прислужник нашёл, что сказать расположившимся там посетителям, и уже через минуту стол был застелен новой скатертью.

– Располагайтесь, господин граф, – снова начал кланяться прислужник, – Всё как вы любите! Вино сейчас подадут. Не соблаговолите ли индейку под маринадом и пшеничную лепёшку?

– Благодарю, Жюль! – Антуан приветливо улыбнулся прислужнику, – С большим удовольствием! Накрывай на двоих! Я плачу за этого господина, – и Антуан кивнул в сторону Пита.

– Сию минуту!

Антуан опустился на добротный стул, его плащ и шляпа чуть раньше стараниями другого прислужника отправились на специальные крюки, украсив собой каменную стену в паре шагов левее от стола. Пит опустился на стул напротив. В глазах его угадывалось недоумение:

– Не перестаю удивляться тебе, Антуан. Впечатление, что ты знаешь по именам всех не только в Валеньи, но вот и в Орланде?!

Антуан с минуту с нескрываемым интересом разглядывал "оттаявшего" Пита и отвечать так и не стал. Но Пита это не смутило, он по-хозяйски осмотрелся, расправил плечи и даже изобразил нечто похожее на улыбку:

– Здесь уютно. Думается, и кормят хорошо. Значит платишь ты. Герцог будет доволен.

– Я рад, что доволен Ты, – усмехнулся Антуан, – здесь и правда хорошая кухня. Наслаждайся, я скоро.

С тем Антуан поднялся из-за стола и спокойно направился к появившемуся только что хозяину заведения. Пит отметил про себя, что Антуан не тронул ни плащ, ни шляпу, и решил расслабиться, тем более что услужливая служанка уже принесла кувшин с вином и только что испечённую лепёшку.

Тем временем Антуан скрылся в каком-то закутке под лестницей, а хозяин кабака последовал за ним. Молодой граф вернулся ко столу только минут через десять.

– И что там?! – поинтересовался Пит.

– Уборная, – усмехнулся Антуан.

– А кабачник тебе там зачем понадобился?

– Ты полагаешь герцогу будет интересно, с кем я хожу в уборную? – изумился Антуан.

– Мои отчеты не настолько детальны, – сощурился Пит.

Больше за обедом не было проронено ни слова. Молодые люди ели молча, ни на миг не переставая приглядываться друг к другу. Уже всё было съедено и выпито. К концу обеда Пит начал ощущать огромное желание прилечь. Поначалу он не придал этому значения, решив, что это всего лишь сказывается влияние приятной обстановки и сытной трапезы. Но когда он вдруг осознал, что Антуан уже с минуту смотрит на него с каким-то особым интересом, в душу брианца закралось беспокойство. Слишком сильно клонит в сон! Слишком! Снотворное! Это открытие на какой-то миг прояснило сознание Пита, но Антуан взял его за руку и тем пресёк порыв встать:

– Сиди уж, на ногах тебе сейчас не устоять. Дальше я поеду один.

Пит попытался что-то ответить, но язык уже не слушался его. Голова клонилась к столу. Последнее, что видел засыпающий за столом праиэр, это Антуан, снявший с крюка замечательную шляпу Пита. В следующий миг эта шляпа накрыла голову своего хозяина, и мир для него перестал существовать.




Глава 05. На подступах к Рунду.


Антуан решил первую проблему – избавился от общества Пита. Теперь можно и в Рунд.

Как же вдруг легко и свободно стало на сердце! На какое-то время даже показалось, что, за спиной выросли крылья. Снова всё возможно, всё выполнимо! Такое приятное, уже почти забытое чувство эйфории даже чуть вскружило голову.

Под копытами коня молодого графа стелилось ровное полотно дороги, солнце приветливо согревало душу, голова была чиста и легка. Неужели и правда свободен?! И снова Антуан удивился, вдруг признавшись себе, что этим он обязан… да, Питу.

Но эйфория – это всего лишь приятный дурман, уже к вечеру он начал рассеиваться. Располагаясь на ночлег на постоялом дворе Соншевиля, Антуан снова приуныл, и было от чего. Ведь он не сомневался в том, что Жана в Рунде нет. К тому же этот многократно проклятый город вызывал в душе молодого графа чувство очень близкое к отвращению. Да, это было последнее место во Фрагии, в котором Антуан хотел бы побывать, но… похоже, выхода нет, только там можно было найти хоть какие-то следы единственного оставшегося в живых брата. Подумать только, от рождения их было четверо, четыре близнеца. А теперь остались только двое. Жан… Антуан уже пробовал найти его следы, тогда, сразу после отъезда герцога, но… Дурное было время, больное. Хоть справедливости ради надо признать, что спустя почти две недели со дня гибели Эжена, шансы найти следы Жана стали ещё меньше… Стоп! Геньи!

И вот уже в который раз Антуан поразился, что же это тогда так исказило его сознание? Гнилой воздух Рунда?! Ведь он даже не попытался встретиться с Геньи, человеком, который в те злосчастные дни сумел укрыть от зорких глаз герцога Бетенгтона и барона Парадесса сразу десять человек и фургон бродячих артистов в придачу. Чародей лесов Шероль, как называли его в окрестностях Рунда. Ангел-хранитель Анны графини де Шероль, как его звала сама Анна. Этот человек принял самое активное участие в беде Лаганов и Монсаров. Значит есть надежда на то, что он и дальше не откажет в помощи. Да, если кто и знает, куда подался Жан, так это без сомнения Геньи! Именно! Помнится, после гибели Эжена герцог жаловался, что не смог поймать этого старика. Но он-то, Антуан, наверняка окажется более удачливым! Ведь он всё-таки брат-близнец Жана!

К Рунду молодой граф приближался с юга, а это значит, что путь его лежал как раз через Шероль. «Кто знает, если здесь мне улыбнется удача, то и в Рунд не придётся заезжать…» – мелькнуло в сознании Антуана в момент, когда вдалеке показалась живописная крыша дворца Шероль, – «Удача… да, верно! Будет большой удачей, если мне сейчас просто не укажут на дверь…» Молодой граф тяжело вздохнул и сошёл с коня, – «Может ли быть такое, что Геньи и Анна не знают о том, что произошло в ТОТ день? Если подумать, такое возможно, но… вряд ли. Тогда Анна встретилась с маркизом де Рельгро, странная была встреча… Да и мой отец… ведь, и он уже мог здесь побывать, верно? Стоп, почему мне пришло такое в голову? Откуда отцу знать про участие Геньи в тех событиях? Его ведь тогда не было в Рунде! Кто бы мог ему рассказать? Генрих Рай? Да, он мог бы… он тогда был в городе… по крайней мере какое-то время. Но… ни герцог, ни барон не вспоминали про Рая. Если этот старый брианский зануда и был в Рунде, то очень хорошо затаился… Ох, к чему все эти гадания, Антуан?! Просто признайся, ты боишься этой встречи, так? Ведь придется сознаться им в том обмане, рассказать, что в те десять дней я назывался именем умершего брата! Вот как же я умудрился так вляпаться?!»

И снова грудь сжалась к горьком спазме стыда, а в горле начал подниматься удушающий ком невыплаканных слёз, и тут вдруг в сознании раздался новый голос, с совершенно другой интонацией – «Просто сделай, что должен. Надо же с чего-то начать!» От неожиданности Антуан даже оглянулся. Нет, рядом никого нет. «Я брежу?! Мне чудятся чужие голоса?» – сощурился юноша, и тут же пришел ответ – «Пит». Да, у этого голоса были интонации белокурого праиэра, такие, которые звучали тогда, на излучине Луры… «Снова Пит?!» – удивился Антуан, – «А и ладно! Он прав! Я должен с чего-то начать!»

Так, решительно отмахнувшись от смущающих размышлений, строго настрого запретив себе и дальше рисовать мутные картины будущей встречи, юноша взлетел в седло и стегнул коня. Сейчас он точно знал только одно – в этот раз он назовётся своим настоящим именем. А остальное… пусть будет как будет.



Против ожиданий дворец Шероль встретил гостя очень радушно. Как только Антуан представился, его сразу же проводили в гостиную и предложили вина. А уже через пару минут перед гостем предстал седовласый сухопарый дворецкий.

– Пьер Сорнэ, к вашим услугам, сударь, – представился слуга и низко поклонился, – Ваш визит большая честь для нас! Позвольте узнать, чем я могу вам услужить.

– Я хотел бы видеть хозяйку этого дома, Анну графиню де Шероль.

– Госпожа графиня отсутствует, – дворецкий произнес это с интонацией огромного сожаления, – Она совершает свадебное путешествие вместе со своим мужем маркизом де Рельгро.

– Мужем?! Рельгро!?! – изумился Антуан, и тут же в сознании юноши словно рухнули какие-то барьеры: «Точно, ведь и герцог говорил об этом!!.. Получается, Анна всё-таки вышла замуж за этого странного человека!!! Как я умудрился совершенно забыть?! Но это так… абсурдно что ли! Ох, Анна, глупая девчонка! Какая же глупая девчонка!!! Вот так, с горяча… Боюсь, в этом её скоропалительном замужестве есть немалая доля и моей вины! Потому и позволил себе забыть…" – загудело у него в голове.

– Ваше Сиятельство, вам не хорошо? Я могу вам чем-нибудь помочь? – забеспокоился чуткий дворецкий, – Вам предложить вина? Или, может быть, воды?

Антуан кивнул: "Что же делать?!!"

Стакан воды немного прояснил голову. Антуан вернулся в оставленное ранее кресло и предложил Пьеру Сорнэ присесть напротив. Тот в первый момент решил, что ослышался, но потом, убедившись, что молодой граф настаивает на этом предложении, согласился, при этом он заметно покраснел от смущения. Антуан же ободряюще кивнул ему и, наконец, задал столь важный для него вопрос:

– Скажи, милейший, ты можешь мне помочь найти Геньи?!

Конечно же дворецкий понял, как сильно гость нуждается в положительном ответе, и потому на его лице заранее отразилось сочувствие:

– Простите, Ваше Сиятельство! При всем желании я не могу вам помочь! Геньи уехал разыскивать госпожу Анну.

– Разыскивать?!

– Да, её замужество для всех жителей Шероль это прям… ну как… как гром среди ясного неба! Никто не мог поверить! Но… пришлось. Маркиз увез её куда-то на юг… в Фонтэнж, может быть… Геньи был вне себя от этого всего… Он метался по этому дому, словно лев в клетке. Наконец, вскрыл два тайника госпожи, забрал лежавшие там бумаги, заявил, что теперь он господин этих земель, приказал, чтобы я никого сюда не пускал, и… умчался. Да, пожалуй, в Фонтэнж.

От всех этих новостей у Антуана даже чуть закружилась голова, и он невольно протёр лицо руками. Услышанное было слишком неожиданным, просто нереальным. Но дворецкий производил впечатление человека разумного. Стало быть, надо просто восполнить недостающие элементы этой картины:

– Как Геньи может стать хозяином этих земель?! Простого заявления здесь недостаточно. Милейший, прошу объясни.

Дворецкий тут же с готовностью кивнул. Он и сам страстно желал обсудить это всё с кем-нибудь ещё:

– Да-да, конечно, сударь! Прошу простить меня, если я оказался слишком кратким. Видите, ли, Геньи сказал, что является старшим братом покойного графа де Шероль. Да-да, родной дядя госпожи Анны! Он её официальный опекун Рене Реинманд граф де Шероль. Не больше и не меньше, представляете?! Оказывается, все эти годы он жил здесь инкогнито… В наших краях людей, посвященных в эту тайну, можно пересчитать по пальцам одной руки. Как жаль, что я не входил в их число… Как жаль!.. Но, да ладно, о чём это я? Ах, да! Наш новый господин… или будет вернее называть его старым… Короче, он заявил, что может отменить замужество племянницы, и он сделает это. С тем и уехал.

– Вот это новость, так новость! – изумленно выдохнул Антуан, – Я знаком с ним… И, право, ничто не выдавало в нем графа и опекуна графини Анны!.. Если только образование и воспитание, очень необычные для лесника…

В ответ дворецкий лишь развёл руками, мол добавить ему нечего. Впрочем, тут же кое-что нашлось:

– Покойный граф, отец госпожи Анны, полностью доверял Геньи, он-то и привёз его откуда-то издалека. И госпожа Анна, относилась к нему с неизменной теплотой… Любила не меньше, чем отца…

– Ты сказал, он вскрыл тайники госпожи Анны… Значит, он не взламывал их, а просто открыл?..

– Да, именно! Причём, я уже не удивлюсь, если окажется, что даже госпожа Анна не знала о их существовании.

Антуан кивнул каким-то своим мыслям, осмотрелся, отчаянно пытаясь зацепиться хоть за что-то, что укажет ему, что же делать дальше, но нет, ничего. Тогда взгляд снова обратился к дворецкому:

– Милейший, правильно ли я понял, что Геньи оставил тебе приказ, никого сюда не пускать? Но меня приняли так радушно… Я всё-таки рискну предположить, что, отдавая этот приказ, Геньи имел в виду кого-то конкретного?

– Да, верно! Парадесс, Бетенгтон, и особенно Рельгро – этих господ и их слуг не пускать даже на порог, – тут же подбоченился дворецкий, – Управляющий Рельгро уже попытался похозяйничать здесь, но мы его выставили, и теперь он не скоро сюда сунется! Признаться, я рад, что хозяином здесь станет Геньи, а не Рельгро. Эти Рельгро!.. Упаси, Боже, иметь с ними дело! – дворецкий даже не пытался скрыть, как сильно он был озабочен всей этой ситуацией.

– Но вы все ведёте себя так, словно имеете на мой счёт иные тоже очень ясные указания, – заметил Антуан, – Я прав?

Глаза дворецкого на какой-то миг замерли, а уже в следующий он решился уточнить:

– Вы ведь сын графа де Лаган, так?

– Да. И что это значит для тебя?

При таком вопросе дворецкий заметно растерялся:

– Ну… Его Сиятельство Геньи, то есть господин граф, уезжая, сказал, что очень надеется повстречать вашего отца, что очень о многом хотел бы с ним переговорить… Скоро после отъезда Геньи здесь появился сам граф де Лаган со своим другом, Генрихом Раем. Я оказал им достойный приём, рассказал всё то же самое, что сейчас сказал вам, и они уехали.

– А куда они уехали, ты знаешь?! Они сказали, куда направились?!

– Нет. Они не сказали. Извините, сударь, больше мне нечего добавить, – развёл руками старый Пьер, – Если только…

– Что? Говори же?!

– Вы очень похожи на своего отца…

Это было не то, что Антуан хотел бы услышать, а потому не удержал разочарованный вздох:

– О…Если бы ты был прав…

– Сударь, не позволите ли вы и мне задать вопрос? – вдруг решился дворецкий.

Антуан поднял глаза на хранителя этого дома и прочёл на его лице такое неподдельное любопытство, что в сердце снова затеплилась надежда. Юноша согласно кивнул, и даже ободряюще улыбнулся.

– Ваше Сиятельство, простите мне мою смелость, но… Нет ли у вас брата близнеца? – задал свой вопрос дворецкий, и сам же испугался такой своей дерзости.

Но кары за такой проступок не последовало. Напротив, Антуан тут же встрепенулся и даже подался ближе:

– Да! Есть!

– Да?! Ох, – слуга неподдельно обрадовался такой реакции знатного гостя, – В нашей стране, говорить о близнецах в отношении представителей голубой крови дело очень рискованное. Тем более, что… ваше сходство такое сильное… Такие похожие лица, да ещё и совершенно чисты! Ни тебе шрамов, ни клейма… Признаться, поднять эту тему в присутствии вашего отца я не отважился…

– Прошу, не отвлекайся! – Антуан даже схватил его за руку, – Мой брат. Получается, он появлялся здесь?! Когда? – от радости молодой граф едва находил силы оставаться на своем месте: «Жан показался здесь! Какая удача!!!»

Дворецкий смущённо улыбнулся.

– Признаться, это было… странно… Я помню человека с вашим лицом, но в другой очень бедной одежде. Он был представлен госпоже Анне как… да, помню, как Виктор Ровиньоль. Он был при бароне Парадессе, когда тот вторгся в этот дом, уже скоро месяц назад…

Сердце Антуана оборвалось. Мимо! Да, ему ведь рассказывали о том визите Эжена в замок Шероль, о том, как он, назвавшись Виктором, познакомился с Анной, как потом спас Марианну из лап опекуна… Да, этот злосчастный тайный ход по анфиладам дворца Шероль, ход, который он, Антуан, должен был бы знать, будь он настоящим Эженом!.. Такое разочарование! Антуан и не попытался скрыть вздох досады:

– А после того раза? Тебе ещё доводилось видеть моего брата?! – всё-таки уточнил он уже почти без всякой надежды.

– Да, один раз, через дней пять после того визита, я встречался с Геньи, передавал ему кое-что из провизии для его гостей. С ним был ваш брат, только Геньи называл его Жаном. Тогда тоже не было возможности познакомиться с ним… Краткая была встреча.

– А ещё?! Ещё бывали встречи? – на этот раз Антуан снова рискнул допустить надежду ближе к сердцу.

Пьер задумался ненадолго и:

– Нет, сударь. Больше я его не встречал. Вы позволите узнать, как всё-таки зовут вашего брата?

«Значит всё-таки это была не улыбка, а усмешка судьбы!» – и Антуан разочарованно провёл рукой по лицу:

– Что? Ты хочешь знать имя? Но… Это были разные люди. Первый – Эжен де Лорн, второй – Жан де Гурье.

– Простите, так вас трое? Три близнеца?! – дворецкий даже привстал, так велико было его удивление.

Антуан на мгновение сощурился, прикидывая, стоит ли говорить о Викторе, но передумал и кивнул:

– Да, мы трое – близнецы. Это… сложно.

А поражённый услышанным Пьер Сорнэ непроизвольно закачал головой:

– Те двое были одеты бедно, и вели себя иначе… Близнецы!.. Ох-хо-хо… Такие молодые, и такая напасть… Признаться, мне очень не хотелось бы видеть на ваших лицах шрамы… А ведь по закону о близнецах двух из вас должны будут клеймить, или там… ну это… как-то шрамами убрать с лиц такое сходство, верно?

Взгляд Антуана сразу же стал очень тяжёлым, и в миг присмиревший дворецкий поспешил закрыть рот рукой. Если бы мог забрать последние слова обратно, конечно же он бы с радостью это сделал , но…



Они расстались через пару часов только после того, как Антуан отобедал. Оставаться более он не захотел, не чувствовал за собой такого права.

Уже прощаясь с гостем, Пьер Сорнэ вдруг всплеснул руками и не на шутку разволновался:

– Ох, Ваше Сиятельство, напрасно вы путешествуете в одиночестве. После визита в наши края герцога Бетенгтона и того жуткого испайронского барона здесь стало очень беспокойно. Мне почти каждый день докладывают, что вокруг дворца и в ближайших деревнях то и дело появляются странные люди, чужаки, очень похожие на бандитов. Они всё высматривают что-то, прислушиваются к разговорам… Вооружены до зубов… Точно кого-то ищут!



Антуан сразу решил, что речь идет о наёмниках герцога Бетенгтона, и с удивлением признался себе, что даже рад такому повороту дел. С каким удовольствием он бы сейчас сцепился с этими брианскими шакалами, покрошил бы их в мелкую щепу! Да, это то, что нужно! Вот так, неожиданно обретя радость в горькой новости, Антуан и покинул гостеприимный Шероль.

«Где же вы? Выходите!!!» – мысленно кричал молодой граф, демонстративно медленно поднимаясь на лысый пригорок. «Нет нужны искать меня! Я здесь и жду вас!!!» – отчаянно взывал он, выходя на вершину высокого утеса, надменно взирающего на стремительные воды Сьены. Нет, ответа не было. Не только эта мощная река осталась безучастной к душевным терзаниями юноши, но и её скалистые берега и покрывающий их живописный лес не удостоили молодого графа ответом. Казалось, что этот край просто не заметил появление Антуана.

«Может быть, Сорнэ ошибся? Хотя, вряд ли… Тогда… Что же делать дальше?» – задумался юноша, – «Анны нет, Геньи нет, отца и Рая тоже нет, но все они могут быть в Фонтэнже! Жан?.. Сейчас, когда герцог объявил на него охоту… Чёрт, да я ведь совсем не знаю брата! Если подумать, мы с ним почти не общались! И как же мне теперь понять, что пришло ему в голову?!" – Антуан тяжело вздохнул и ещё раз огляделся. Нет, никого. Если за ним и следят, то делают это очень ловко.

Что ж, тоже в Фонтэнж?! Это решение напрашивалось само собой, но почему-то очень не нравилось. «Что, слабак, боишься встречи с отцом?!» – юноша мысленно дал сам себе пощёчину, – «Может быть и так, но всё-таки не хочется думать, что я напрасно приехал! Что-то же меня сюда привело!!!»

И тут Антуана осенила, как ему показалось, блестящая идея: «Я не разыскать ли мне маркизу де Рельгро?! Эмилию!? Да!!!» Каким-то чудом они не пересекались при королевском дворе, так что Антуан знал о маркизе лишь понаслышке – люди единодушно описывали её как редкую красавицу с очень крутым нравом. Такая женщина не из числа тех, кто остаётся простым наблюдателем, а значит, она сможет дополнить рассказ дворецкого Шероль новыми подробностями… Да, под колесами именно её кареты погиб Эжен, но ведь то был несчастный случай. Вряд ли светская львица будет сильно убиваться по этому поводу. А вот персона герцога Бетенгтона точно должна была бы нарушить её душевный покой. Он распоряжался в городском доме Рельгро так, словно был в нём хозяином. Как маркиза с этим мирилась? Что она делает теперь?

А тем временем день уже начал клониться к закату. «Значит, в Рунд», – принял решение Антуан, – «Где-нибудь переночевать, а утром разыскать Эмилию. А потом, может быть, и Фонтэнж… Вот такой нехитрый план».



По мере приближения к Рунду дорога стала наполняться люди, повозками, причём большинство двигалось от города. Очередной трудовой день подходил к концу, крестьяне и мелкие торговцы разъезжались по своим селениям, мало обращая внимания на одинокого путника. Антуан привык к этой картине. Его запылённые плащ и шляпа, надёжно скрывали его дворянское платье и не беспокоили встречных путешественников. Он походил на коммивояжера или курьера, таких на дорогах Фрагии было немало.

Близость ли города, перспектива ли скорого отдыха, к которому уже какое-то время взывало страшно уставшее тело, так или иначе бдительность Антуана начала ослабевать. Так что не удивительно, что он не обратил должного внимания на сгрудившуюся у обочины дороги группу всадников, позволил себе миновать их, даже толком не осмотрев. Это стало большой ошибкой!

Не успел он отойти от них хотя бы на пять шагов, как на его плечи упала веревочная петля, и… он оказался вырванным из седла. Одно мгновение, один титанической силы рывок неведомого врага, и уже вот она, встреча с жёстким дорожным гравием. От падения на землю у молодого графа страшно загудело в голове, мысли спутались, сердце так вообще растерянно заметалось, что ли паниковать, то ли замереть от ужаса. Но, слава Богу, это продлилось недолго. Уже через пару секунд к юноше вернулось зрение, правда, он не сразу поверил в достоверность такой реальности. Ещё бы, ведь первым, что он смог отчётливо различить, стала ухмыляющаяся физиономия незнакомого забулдыги. И эта недосчитывающаяся двух передних зубов харя вдруг заговорила по-бриански:

– Это было легко! Проще пареной репы! Легкие деньги!!!

Брианец выдал это и оглушительно захохотал, то ли радуясь своей победе, то ли и правда был малость безумным. А кто-то, пока невидимый, уже подхватил Антуана подмышки и поставил на ноги.

«Так, руки, ноги, похоже, целы!» – тут же обрадовался юноша. Его сознание уже почти полностью прояснилось и заставило признать – да, он попал в лапы небольшой банды, семь человек: четверо точно брианцы, остальные могли бы сойти за фрагийцев. «Нападать на дворянина вот так, прямо на дороге? Эти идиоты совсем страх потеряли! Наконец-то!!!» – открыто обрадовался Антуан.

В самом деле, вот оно, то, что он искал последний час, а, может быть, и все последние дни…

Веревочная петля, что оказалась в силах вырвать молодого графа из седла, не была способна сдержать накрывший его гнев. Уже в следующих миг она разлетелась на мелкие нитки, и кулак Антуана тут же встретился с той самой говорящей по-бриански мордой. Да, удар пришёлся точно в цель, и беззубый бандит отлетел от юноши шагов на шесть, распростёрся на земле и затих. Но ещё рано было праздновать победу. Товарищи поверженного зря время не теряли, они уже дружно ощетинились шпагами и окружили своего горе-пленника. А вот у Антуана шпаги не оказалось, его успели обезоружить. Что ж, тем интереснее!

Пораженные силой и неожиданной расторопностью молодого графа, нападающие заметно растерялись. Неустрашимый вид пленника сильно поубавил их воинственный пыл. Общее недоумение выразил тот, который был меньше всех ростом:

– А он точно нужен живым?!

– Да, чёрт побери! – чертыхнулся его товарищ справа, – Если пришьем эту птицу, до конца своих дней будем бегать от герцога. Говорят, он из тех, кто ошибок не прощает…

– Да, ребята, влипли вы?! – зло рассмеялся Антуан, ответив им по-бриански.

А уже в следующее мгновение он резко крутанулся на каблуках, и его плащ взметнулся вверх, ослепил коротышку, и вот уже и этот бандит улетел в кювет, а его шпага осталась в руках Антуана. И… схватка закипела по полной. Оставшиеся пятеро оказались бывалыми вояками, как держать шпагу в руках они знали не понаслышке. Были ли это просто наёмники герцога, или даже его гвардейцы, не важно. Главное – они были скованы приказом сохранить пленнику жизнь, и это дало Антуану шанс на спасение.

На незадачливых бандитов обрушилась вся накопленная за эти дни душевных метаний ярость молодого графа. Ни тени страха, только молниеносный расчёт, замешанный на удивительном мастерстве. Не прошло и пары минут, как один из нападающих завалился на землю, зажимая рану в ноге, другой согнулся в три погибели, хватаясь за пропоротый бок, третий выронил шпагу и сам отскочил шагов на пять, поддерживая пронзённую руку.

– Двое против одного? – усмехнулся Антуан, – Становится скучно!

Оставшиеся бандиты не успели ответить ему ни словом, ни жестом, потому как вооружённый двумя шпагами юноша уже ринулся в нападение, и им оказалось нечего противопоставить такой безрассудной смелости врага. Бандиты отпрянули, но неудачно, уклоняясь от атаки, столкнулись и опрокинулись на землю. Конечно же Антуан тут же отбросил прочь их шпаги, а тому, который первым попытался встать, так даже выдал сердечный пинок под зад. Это лишило его товарища желания вставать с травы. Он даже не поленился поднять руки, мол сдаётся.

Разгоряченный схваткой Антуан ещё раз взглядом окинул поверженных бандитов, и тут вдруг, едва ли не над его головой раздались чёткие хлопки в ладоши. Юноша резко развернулся на этот звук и обмер. В четырех шагах от него на коне восседал Пит, всё такой же острый взгляд прищуренных глаз и едва заметная ухмылка в складках тонких губ, вот только его замечательная чёрная шляпа покрылась заметным слоем пыли и потеряла свое белоснежное перо.

– Пит?! – узнал его тот из гвардейцев герцога, у которого была ранена нога.

– Да, Чак, я, – отозвался праиэр, – Что парни, не по зубам досталась добыча?!

«Пит?! Здесь?! Как?!?» – Антуан отказывался верить своим глазам. Но нет, этот бредовый мираж не желал развеяться. А раз так… Молодой граф резко взмахнул шпагами и встал в исходную, всем своим видом дал понять, что готов сразиться и с Питом, но тот словно не замечал этого. Он неспешно осмотрел своих горе-товарищей и именно к ним и обратился:

– Вам крупно повезло, ребята, что он принял ваши правила игры и не стал вас убивать…

– Пит! У нас приказ, доставить его к герцогу!!! – хмыкнул названный Чаком.

– Кого это "его"? – в голосе грозного праиэра явно зазвучала издёвка.

Раненный в руку уже почти плакал:

– Жана… К герцогу!

Пит пронзил его издевательским взглядом и резонно возразил:

– Это Антуан. Антуан де Валеньи! Это мой клиент!

– Клиент?! – вскипел молодой граф, – Дерись, трус! Помоги своим шакалам сделать их работу!

Это Пит расслышал, сощурился, медленно развернулся, и голос его приобрёл ледяные оттенки:

– Поправка, они не мои шакалы. Мы все шакалы герцога, просто, я особенно крупный… Эти недоумки взялись не за свою работу. Не моя проблема. А вот вы, сударь, совсем другое дело. Изволили посетить Рунд? Превосходно, я составляю вам компанию.

Изрёк это, даже чуть поклонился и в тот же миг словно утратил к молодому графу всякий интерес. Антуан оказался совершенно не готов к такому повороту дел. Он жаждал битвы и что там ещё эта битва обещала в его воображении, но в итоге получил небольшую стычку и… Пита. Праиэр блондин здесь! Снова всё ставит с ног на голову! Нет, это немыслимо! И что теперь с этим делать? Антуан отчаянно искал возможность спровоцировать Пита на поединок, искал, но не находил.

И тут какой-то паренёк в одежде крестьянина вдруг подвёл к ему коня. Антуан, не задумываясь, принял поводья, и только когда увидел, что Пит кинул пареньку монету, понял, что тот выполнял приказ. Что ж, свою шляпу Антуан поднял сам.

– Вот ещё что, – тем временем Пит снова обратился к этому крестьянину, теперь он говорил на чистейшем фрагийском, – Я даю тебе ещё пригоршню счастья, а ты отвезёшь этих неудачников в городскую богадельню. У тебя хорошая телега. Как раз сгодиться на такой случай.

– Но, господин, тот, щербатый, кажется, мёртв! Смотрите, он, похоже, врезался головой в тот камень, – заметил крестьянин, деловито пряча полученные деньги.

– Значит тебе повезло, одним грузом меньше, а коня его можешь забрать себе.

– А остальные позволят его забрать? – всё-таки было видно, что в голове этого селянина продолжается борьба двух желаний: подзаработать или сбежать по добру поздорову?

– Позволят, – более открыто усмехнулся Пит и отдал распоряжение на брианском.

Но крестьянин ещё колебался, и потому вдруг развернулся к Антуану, он остро нуждался в помощи. В ответ на этот исполненный мольбы взгляд молодой граф лишь сокрушённо повёл головой:

– Этот господин, – Антуан кивнул в сторону Пита, – велел своим людям отдать тебе коня. Это точно, я понимаю брианский. Но стоит ли тебе связываться с ними… это, братец, ты должен решить сам.

– Что тут думать? Ты уже взял деньги, – выступил вперёд товарищ этого крестьянина, тоже молодой, и то же крепкий на вид парень. Он всем своим видом дал понять другу, что мол вдвоем мы справимся, на том они и порешили. Один побежал подогнать ближе свою телегу, другой направился к тому из бандитов, который зажимал рукой бок…

«Что движет этими людьми? Доброта или холодный расчёт?» – невольно задумался Антуан, – «Ведь могли вы пройти мимо… А и ладно, меня это не касается».

Молодой граф взлетел в седло и… оглянулся на Пита, ведь всё равно от этого человека так просто не отделаться. И в самом деле, тот уже был рядом и теперь, поймав взгляд Антуана, выразительно кивнул в сторону Рунда. Что ж… Антуан согласился: «Значит Рунд! Но почему вместе с Питом?!!»

Какое-то время они ехали молча, их кони шли плечом к плечу. Когда до городских ворот оставалось уже меньше версты, Антуан вдруг нарушил это молчание, чем удивил сам себя:

– Почему ты здесь?!

– Вы знаете, сударь. Вы знаете ответ на этот вопрос, – печально откликнулся Пит.

Антуан не сразу понял, что его поразило в этом ответе. Тон, каким Пит это произнес? Мягко, доверительно. Вообще-то Антуан уже слышал этот тон там, в Валеньи, во время обеда с мамой… Хотя… Да, ясно! Пит обратился к нему на Вы! Антуан быстро огляделся, но нет, рядом никого, никого, кто мог бы слышать их разговор.

– Ты что-то перепутал. Мы сейчас одни, – вскинулся юноша.

– Я знаю, – грустно отозвался Пит.

Антуан растерялся – воевать вот с таким Питом было трудно. Да и к чему придираться именно в этот момент? И юноша решил, что, может быть, он просто ослышался: «Ладно, о чём был разговор? Я знаю ответ? Ах да, он хочет сказать, что выполняет приказ герцога. Он серьезно? Делает вид, что не понял? Что ж…»:

– Я спрашиваю, каким образом ты здесь оказался?! – нахмурился молодой граф и, не давая Питу шанса снова уйти от ответа, добавил, – Там, в Орланде, ты должен был проспать до вечера! Всё то время я был в пути! И я уверен, что не говорил тебе о моём намерении ехать в Рунд!

– Вы, сударь, дали мне понять, что собираетесь заняться поисками брата. Рунд это логично.

– И вот, снова. Ты снова обращаешься ко мне на Вы! Что вдруг?! – в раздраженном запале Антуан даже остановил коня.

Пит тоже остановился, подарил ему долгий печальный взгляд и, наконец, ответил:

– Но ведь я обращаюсь к сыну графа и графини де Лаган…

Антуан ничего не понимал, и это страшно разозлило его:

– Я являюсь им со дня своего рождения, но раньше ты это не замечал! Я спрашиваю, что вдруг изменилось, что ты разглядел это?!

– Да, точно, «разглядел»… – и Пит улыбнулся, именно улыбнулся, а не усмехнулся.

И Антуан снова поймал себя на мысли, что перед ним удивительно приятный, пожалуй, даже красивый человек. Но это Пит! Праиэр герцога Бетенгтона! Личный соглядатай! Шантажист! Невозможное сочетание!!!

Нет, у Антуана не было никакого желания играть в эти игры! Но оказалось, что Пит был расположен поговорить:

– Я считаю своим долгом ещё раз прояснить правила игры. Я буду рядом с вами до тех пор, пока не получу иной приказ, пока физически буду способен следовать за вами. Я каждый вечер пишу герцогу отчёт о прошедшем дне, всё, что касается ваших действий. Если я, следуя за вами, встречусь с Жаном и Монсарами, я и об этом сообщу герцогу. Если рядом окажутся ребята, подобные тем, которых вы только что помяли, и они захотят схватить Жана и Монсаров, я помогу им. Таков приказ герцога. В этом нет никаких вариантов.

– И, если ты получишь приказ герцога доставить меня к нему, ты сделаешь это! – закончил его мысль Антуан.

Пит веско кивнул:

– Да. И если вы не захотите ехать добровольно, мы, наконец, сразимся. Возможно, вам придётся меня убить.

– Я не убил этих ублюдков! Почему ты решил, что я убью тебя?! – вдруг выдал Антуан.

Пит как-то сокрушенно повёл головой, и юноша ясно увидел в глазах этого человека… слезы?!

– Потому что в отличие от них, я не отступлю? Буду выполнять приказ герцога до последнего моего вздоха.

И Антуану стало страшно, его даже прошиб озноб. Такая боль стояла в глазах этого праиэра блондина!

– ПОЧЕМУ?!! – ошеломлённо выдохнул молодой граф.

Пит тяжело вздохнул и отвёл взгляд. Теперь он смотрел куда-то вдаль, на север, а голос его поблек:

– Вы, сударь, слышали каждое моё слово. Возьмите на себя труд понять это и принять. Я не могу вам объяснить причину такого моего поведения, как не могу и ослушаться герцога.

Антуан упрямо тряхнул головой, но то была лишь тщетная попытка освободиться от этого наваждения:

– Какая-то безумная игра!!! Я думал, что сойду с ума, запутавшись в себе… Но, оказывается, есть выбор! С ума можно сойти и пытаясь понять тебя! – и Антуан вдруг рассмеялся, безысходность нашла такой выход.

Пит удивленно посмотрел на него и… тоже рассмеялся.

И обоим вдруг стало легче.

Через несколько минут, успокоившись, Антуан снова решился нарушить молчание:

– Спасибо тебе, Питер!

– За что вам благодарить меня, сударь?! – искренне не понял Пит.

– За… – Антуан растерялся, он правда не знал, как озвучить свои чувства, потребовалось время, – Спасибо за тот разговор на Луре. За тот визит к маме, за то, что заронил в её сердце надежду на благополучный исход. Похоже, и я начал в это верить… Стал понимать, чего искать в будущем… даже если там не найдется места для меня… Ты прав, я многих называю друзьями, но настоящих друзей у меня очень мало. И ни один из них не сделал бы для меня то, что сделал ты.

– Вы слышали, что я вам сказал?! Я ВАШ ВРАГ!!!

Но в ответ Антуан лишь улыбнулся:

– Я всё слышал, каждое слово. Верю. Приму к сведению. Не волнуйся! Раз таковы правила этой игры, сыграем. Вот только… Лучше бы тебе вернуться в обращении ко мне на Ты. А то твоё ВЫ меня нервирует.

– Нервирует? – удивился Пит, – Разве моё ТЫ вас не оскорбляет?

– Правильнее будет сказать, злит. Точнее злило… Но ты ведь хочешь, чтобы я видел в тебе врага, верно? Тогда в чём проблема?

– Я изменил своё отношение. Не вижу причин… – нахмурился растерявшийся Пит.

– Ну да, я тебя усыпил! Достойный повод вернуть мне уважение! – горько рассмеялся Антуан.

– Причина в другом… Я могу объяснить… Правда!

– В другой раз… – вдруг отмахнулся Антуан.

Он сам себя удивил, обнаружив, что ему в самом деле не интересна причина такой перемены в настроении брианца. «Уважение? Какое мне дело до твоего уважения, если я сам себя…» – горестно вздохнул молодой граф и тут же честно постарался взбодриться:

– А знаешь что?.. Я ведь тоже кое-что «разглядел». Мне сердце подсказывает, что мы с тобой равны… Ты дворянин, верно?!

Пит даже остановил коня, так его поразили эти слова Антуана. Тот удивленно развернулся:

– Что?! Это такая большая тайна? Из той же пьесы под названием "Я должен служить герцогу!"? Хорошо. Пусть. Но раз уж ты не скажешь мне своего титула… будет справедливо, если мы, как равные, перейдём на Ты.

– Равные?! – и Пит сокрушённо повёл головой.

– Да. По горю ли, по происхождению ли, по ситуации… Служа негодяю, ты влезаешь в шкуру негодяя. А я натворил такого, что маска негодяя крепко накрепко приросла к моему лицу… Так что… как ни глянь, у нас много общего.

Брови Антуана вопросительно изогнулись, мол неужели будешь спорить?! Пит горько усмехнулся и… согласился.




Глава 06. Памяти Эжена.


Городскую черту они пересекли на вечерней заре. Не сговариваясь, направились к гостинице "Золотой рог", из окна которой тогда, двенадцать дней назад, Антуан увидел отца. Только спешившись, юноша сообразил поинтересоваться у Пита:

– Тебя ведь здесь знают, верно? Вот только под каким именем?

Пит согласно кивнул.

– Здесь я бывал как брианец, так что Вайт, Пит Вайт.

Как же Антуану стало любопытно, вымышлено ли и это имя, или оно всё-таки имеет какую-то связь с именем настоящим. Но, прекрасно понимая, что ответа на этот вопрос не получит, молодой граф смолчал и первым направился к парадному крыльцу.

Двери открыл сам хозяин гостиницы. Похоже, что ему уже доложили о появлении важных гостей, ведь на его лице светилась именно радость, а не удивление:

– Господин де Валеньи! Как я рад вашему скорому возвращению!

– Проспэр Росэ! – Антуан благосклонно кивнул в ответ.

– Оу, вы помните моё имя! – и хозяин ещё раз почтительно поклонился.

Так вышло, что Пита он увидел только после того, как выпрямился, и в тот же миг улыбка его стала много напряженнее, что превратило его лицо в подобие неприятной маски:

– Господин Вайт, какая честь, – изрёк Проспэн Росэ, и теперь стало ясно, что надломилась не только его улыбка, но и голос.

Пит остался непроницаем, лицо подобно лику мраморной статуи, взгляд словно острая игла. Душевные муки Проспэра Росэ ничуть не волновали грозного брианского праиэра.

Что ж, наблюдение за общением этих двоих развлекло Антуана, немного.

– Раз уж все всех знают, думаю, теперь можно и в зал войти? – и юноша выразительно кивнул на открытые двери.

– Что?! Ах, да! Конечно! Господа, входите, прошу вас! Окажите мне такую честь! – и Проспэр Росэ снова начал энергично отвешивать поклоны.

Антуан вошёл первым, деловито осмотрелся и резко развернулся к появившемуся следом хозяину гостиницы:

– Итак, мы с господином Вайтом намерены остаться здесь на ночь. Я уверен, свободные комнаты у тебя есть, ведь конюшня почти пуста…

– Да, конечно, есть… – откликнулся Росэ, всё ещё опасливо оглядываясь к Пита, но Антуан снова призвал его внимание к себе:

– Хорошо. Для начала мы ожидаем сытный ужин, как это превосходно умеет делать твой повар. Пусть нам накроют в этом зале, вон там, – и Антуан указал на стол у окна, – А что касается комнаты, я желаю выбрать её лично. Господин Вайт, вы ведь не возражаете? – Антуан обернулся к несколько удивленному Питу, – Нет? Превосходно. Тогда располагайтесь. Я скоро к вам присоединюсь.

Антуан уже хотел подтолкнуть хозяина гостиницы в сторону жилых покоев, но заметил, что Пит напряженно замер. Это замешательство брианца вдруг рассмешило Антуан:

– Расслабьтесь, господин Вайт! Обещаю, в этот раз я не стану вас усыплять! Мы оба нуждаемся в отдыхе.

И, в доказательство того, что действительно намерен остаться здесь, Антуан уже передал свои шляпу, плащ и даже шпагу в руки подошедшего прислужника. Что ж, Пит согласно кивнул и направился к указанному столу. Уже оттуда он наблюдал, как Антуан в сопровождении хозяина гостиницы скрылся на лестнице.

– Я так рад видеть вас, сударь! Рад, что, похоже, вы чувствуете себя много лучше! – рискнул заметить Проспэр Росэ сразу, как только они поднялись на второй этаж, – Когда вы уезжали, на вас лица не было, вы выглядели почти больным… Но то, что вы появились здесь в обществе этого человека…

– Большой сюрприз?! – усмехнулся Антуан и, заметив, что собеседник кивнул, продолжил, – Ты знаешь кто он…

– Да, конечно, знаю! – закивал Росэ, хотя в последних словах знатного гостя не было даже тени вопроса, – Это же один из праиэров герцога Бетенгтона! Страшный человек! Гвардейцы герцога в его присутствии ходили буквально на полусогнутых! Он… Он…

– Он как-то задел тебя лично? Тебя или твоих домочадцев?

– Нет. Но… Просто я никак не ожидал увидеть вас вместе, словно друзей…

– Да уж, я тоже не ожидал такого поворота. Больше того, я взял его на содержание… Назвать нас друзьями, вряд ли возможно, хотя я уже ни от чего не зарекаюсь… Вот что, милейший, покажи мне те комнаты, в которых на окнах есть решётки. Я знаю, у тебя есть как минимум одна такая…

Решая эту задачу, они посетили три комнаты. На пороге последней Росэ не выдержал и снова решился задеть стороннюю тему:

– Сударь, с вашего позволения… Ваш отец, граф де Лаган…

Антуан тут же замер, а уже через миг круто развернулся:

– Что мой отец?! Говори!

– Он справлялся о вас в тот же день, как вы уехали, вечером…

– Он сам?!

– Нет, через некоего Генриха Рая. Я знаю, ваш отец дружен с этим брианцем. На следующий день на закате я видел их вместе… На кладбище. Я так понял, что… что Эжен Ровиньоль… ваш брат?! Его Сиятельство граф распорядился высечь на могильном камне надпись…

Взгляд Антуана остановился. "А ведь я так и не побывал на его могиле!!!" – загудело у него в голове.

– Простите, сударь, мне не следовало… – совсем смутился Росэ.

– Напротив, – Антуан даже улыбнулся, – Я благодарен тебе!.. Ты сможешь подсказать мне, где находится его могила?

– Да, конечно! Если пожелаете, мой сын проводит вас, да хоть прямо сейчас. Думаю, до закрытия городских ворот ещё достаточно времени. Сумерки сейчас долгие…

Проспэр Росэ поднял глаза на знатного гостя и тут же удивленно осёкся, и было от чего, ведь не каждый день ему кланяется урождённый граф. Да, Антуан поклонился хозяину гостиницы, это стало искренним порывом души, в знак признательности за такое внимание… Эжен… Антуан снова ощутил на душе глыбу непоправимой утраты, но это не заставило его забыть о главном:

– Сделаем так, как ты сказал, милейший. Но прежде скажи, знаешь ли ты, как скоро мой отец покинул Рунд, и куда направился?

– Нет, господин! К моему великому сожалению, ваш отец не удостоил мое скромное заведение своей благосклонностью, выбрал для постоя какое-то другое место. Так что нет, мне ничего не известно о его дальнейших планах.

Антуан кивнул, осмотрел комнату, принял решение и, распорядившись, чтобы ужин ему и Питу по их возвращении накрыли прямо в комнате, стремительно направился вниз.

– Подъём, господин Вайт, ужин откладывается. Я намерен прогуляться! – Антуан подошёл к Питу уже почти готовый к выходу: его шпага уже была при нём, плащ и шляпа в руках.

Пит тут же встал, принял принесённые и ему вещи:

– Что случилось?

– Случилось? – Антуан неопределённо повёл плечами, – Я собираюсь на кладбище. Могу и один, если вы отпустите меня гулять без присмотра…

– На кладбище?! – глаза Пита удивленно расширились, но уже в следующий момент он понял, о чём речь, и сощурился, – Хотите сказать, сударь, что вы ещё не бывали на могиле брата?!

Антуан кивнул, губы его горько сжались, и он направился к двери, больше не глядя на Пита. Росэ младший, мальчуган лет тринадцати, уже ожидал их около конюшни, и при появлении Антуана его глаза расширились в таком сильном удивлении, что Антуан ни на шутку заподозрил, что здесь что-то много большее, чем простое любопытство. Молодой граф почувствовал, что узнан! А вот ответить тем же он не мог, этот мальчишка никогда раньше не обращал на себя его внимание.

– Как тебя звать, парень? – обратился к нему Антуан.

Мальчишка напрягся всем телом. Этот простой вопрос поверг его в ступор. Антуан схватил его за плечо и заставил смотреть себе в глаза:

– Я задал простой вопрос. Но, похоже… Ты меня боишься?!

Поняв это, Антуан тут же отпустил мальчишку и даже отошёл на шаг. Тот заметно успокоился.

– Что происходит? – поинтересовался только что подошедший Пит.

– Это Росэ младший, – Антуан представил мальчишку, – Он покажет нам могилу Эжена. Ты ведь знаешь, где это, парень?

Мальчишка судорожно сглотнул и кивнул. Теперь его испуганный взгляд был прикован к Питу, которого он, похоже, тоже узнал.

– Тогда делай что велено, пацан! – и при этом, одевая перчатку, Пит так выразительно сжал кулак, что мальчишка испуганно присел и уже в следующее мгновение припустил вперёд вниз по улице. Не готовые к такой его прыти, Антуан и Пит вскочили в седла и едва поспели, чтобы совсем не потерять из виду горе проводника.

Так, довольно быстро, они оказались за восточными городскими воротами у кладбищенской ограды. Антуан приподнялся в стременах чтобы лучше осмотреться и скорее найти вход, и тут раздался робкий голос Росэ младшего:

– А можно я туда не пойду?! Скоро ночь… – и таким ужасом были исполнены глаза мальчишки, что Антуану стало жаль его. Он сошёл с коня и чуть наклонился к своему испуганному проводнику, благо пацан был мал ростом, ниже многих его сверстников:

– Хотя бы опиши, как мне скорее найти эту могилу! – и в ладонь мальчишки легла монета.

Это придало Росэ младшему храбрости, и он в нескольких словах довольно толково описал дальнейший путь. Антуан кивнул, и в тот же миг мальчишка стрелой бросился назад в город.

– Прямо заяц какой-то, а не пацан! – усмехнулся наблюдавший это Пит.

Антуан согласно кивнул и указал влево:

– Здесь недалеко. У нас ещё около часа до полной темноты, должны успеть, – и, не дожидаясь ответа, взяв коня под уздцы, сам направился в указанную сторону.

– Антуан! – вдруг его окликнул Пит. Антуан оглянулся. Только теперь Пит приблизился к нему, – Я могу подождать за оградой. Не хочу мешать.

– Мешать? – в первый момент Антуан не поверил своим ушам, снова деликатность в исполнении этого странного праиэра?! И тут вдруг припомнилось, как на Пита смотрела графиня де Лаган, тогда, во время памятного обеда в Валеньи. «Мама…» – грустно вздохнул Антуан и в следующий миг удивил сам себя, – Ты не мешаешь… Не знаю почему, но… уверен, мама была бы рада знать, что мы с тобой оказались здесь вместе… – юноша горько усмехнулся и продолжил путь.

Теперь Пит не отставал.

Они быстро нашли указанное мальчишкой место. Это была как бы ничейная часть кладбища. Совершенно ясно, что слева расположены могилы третьего сословия, справа – богатые надгробья дворян. Могила Эжена оказалась словно на обочине, ровно между двумя этими частями захоронений, благо здесь не было никаких тропинок, дорожек, а то получилось бы точно на проходе. Крест как у простолюдина, накренившаяся табличка с коряво начертанным имеем "Э.Ровиньоль", и тут же низкая плита из чёрного мрамора с надписью "Здесь покоится Эжен де Лорн граф де Лаган 7153 – 7173".

Почему-то эти буквы и цифры далеко не сразу сложились в слова, упорно не желали передать вложенный в них смысл, но как только это случилось, Антуану стало трудно дышать, мир перед глазами предательски задрожал, а земля зашаталась. Это оказалось невыносимо трудно, быть здесь перед лицом абсолютной безысходности. Словно на Страшном суде без шансов на помилование.

– Кого это нечистая принесла на ночь глядя?! – вдруг раздался вопль, срывающийся на визг.

Антуан и Пит вздрогнули, но обернуться на этот крик смог только Пит. Он одарил подошедшего таким взглядом, что тот сразу уменьшился едва ли не вдвое.

– Что орёшь, дурень? – мрачно поинтересовался Пит.

Перед ним стоял сухой старичок с такой же сухой клюкой в руках, судя по всему, хранитель кладбищенского покоя. Только вблизи разглядев дворянское платье гостей, он страшно перепугался и теперь отчаянно решал, как поступить – бежать что есть духу прочь или рискнуть остаться и как-то услужить.

– Так это… Я страшно извиняюсь!!! Кладбище закрывается!.. Но вы, господа, можете быть здесь сколько угодно!

Пит смягчился:

– Кто распорядился установить эту плиту?

– Его Сиятельство граф де Лаган, – с готовность откликнулся старик и тут же добавил, – Он щедро заплатил, чтобы я присматривал за могилой. Велел не трогать, не беспокоить. Сказал, что распорядится перезахоронить сына в семейном склепе, гроб заберут ближе к зиме, может быть, раньше…

– Ясно, – Пит протянул гробовщику монету и жестом велел убираться.

С его уходом воцарилась воистину мертвая тишина. Даже цикады смолкли. Антуан стоял у могилы брата, низко опустив голову, совершенно не двигался, и Питу вдруг стало страшно, он словно ощутил дыхание смерти. Следующие его действия были продиктованы отнюдь не разумом. Он решительно подошёл к молодому графу, схватил его за плечо и развернул лицом к себе. От такой неожиданности Антуан, потеряв равновесие, едва не упал, но да Пит не позволил, железной рукой удержал его, заглянул в глаза и содрогнулся.

У Антуана был взгляд человека, простившегося с жизнью, словно юноша стал собственной тенью, а лицо его приобрело зеленоватый оттенок, и этот цвет нельзя было просто приписать прихотливому росчерку сумерек. Хоть молодой граф и поднял к брианцу глаза, он совершенно точно его не видел. Он сейчас вообще ничего не видел, не слышал, не чувствовал… похоже, что все связи с реальным миром оборвались.

Принять это Пит не смог. Он сделал шаг назад и… залепил Антуану звонкую пощёчину. Удар был выполнен мастерски. В туманном взгляде молодого графа появилась тень удивления, но пока не более. Тогда Пит, не мешкая ни секунды, повторил опыт, ударил, может быть, даже сильнее прежнего. В итоге брови Антуана чуть сдвинулись, взгляд немного прояснился.

– Ожил?! – поинтересовался Пит, отчаянно вглядываясь в лицо молодого графа, – Ещё хочешь?!

Но Антуан даже не попытался хоть как-то защититься, отклониться. Ему в самом деле было всё равно. Он только сокрушённо повёл головой:

– Что тебе надо, Пит?

– Пошли отсюда! Скоро станет совсем темно, – и брианец хотел было взять Антуана за локоть, но тот вдруг резко высвободился:

– Оставь меня!

– Здесь?!

– Да. Возвращайся один, сытный стол и тёплая постель тебя уже ждут. За всё уплачено, – голос Антуана был совершенно бесцветным.

– Мы пойдем вместе! – сказал, как отрезал, Пит.

– Оставь меня!!! – вдруг взорвался Антуан, – Ты лезешь не в своё дело! Герцогу нужна гибель Лаганов? Так не мешай исполнению его воли! Ты, Первый из его слуг, такой верный, такой беззаветно преданный ему, оставь меня, доставь господину радость!

– Ты бредишь! – попытался возразить Пит, но тут же был прерван:

– Здесь лежит настоящий сын графа де Лагана! А вот я не имею ни малейшего права ходить по этой земле… Нет у меня такого права!!! Ты это понимаешь?!!

– Да…

– Ничего ты не понимаешь!!! – вырвалось из самых недр души молодого графа, а в глазах его отразилось просто запредельное отчаяние.

И Пит дрогнул, ему захотелось обнять Антуана, как-то ослабить боль его утраты, но на этот раз верх взял разум, он жёстко потребовал иного:

– Не понимаю?! – брианец тоже повысил голос, – Так давай, объясни!

И казалось, Антуан уже был готов начать говорить, как-то что-то объяснить, но нет, не в этот раз. С его губ не сорвалось ни одного слова, а в глазах отразилось такое ожесточение, что Пит серьезно заподозрил, что сейчас Антуан сможет и убить его, отстаивая своё право остаться здесь… навсегда. Хотя…

– Нет, ты этого не сделаешь, – неожиданно и для себя вдруг выдохнул Пит.

Похоже, на этот раз Антуан понял его и раздражённо усмехнулся:

– Думаешь нет?! Думаешь у меня духу не хватит?!!

– Напротив… Помнится, ты упрекал себя в малодушии? Самоубийство стало бы лучшим доказательством той твоей правоты. Я согласен, сейчас жить гораздо труднее, чем умереть, много труднее, но всё же возможно! Просто необходимо!

– Ну да, конечно… После того, что я натворил, мне… Ты не представляешь, как мне было больно смотреть в глаза мамы… Я стал страшным разочарованием родителей. Чем такой позор, лучше уж уйти в небытие, уступить место Жану. Да, в нём они найдут всё то, что мечтали видеть во мне. Он такой. Он достоен чести носить имя Лагана. И Эжен был достоин…

– Да, это так… Но и ты достоин такой чести! Я уверен!

Антуан искренне решил, что ослышался, и это красноречиво отразилось на его лице. И Пит воспринял это как вызов, вызов, который он тут же принял:

– К чему такой взгляд? Я отвечаю за свои слова! Похоже, мне всё-таки стоит поделиться с тобой тем, что я понял по дороге сюда, после того как ты меня усыпил в Орланде. Да, кое-что становится ясно видным лишь из далека, и я сейчас говорю о расстоянии не только в пространстве, но и во времени.

– Ты вообще о чём? – возмутился Антуан. Он и правда не мог уловить ход мысли брианца.

– Я о том, что произошло тогда, накануне гибели Эжена! Ведь я праиэр герцога Бетенгтона! Я был там, всё видел "из первого ряда", так что я могу судить о случившемся! Впрочем да, рассуждать об этом трудно, и до недавнего времени у меня не было такого желания. Вот прямо совсем не было. Но ты заставил меня это сделать…

– Я? Заставил тебя? Да ты бредишь! – Антуан горестно всплеснул руками и нервно рассмеялся, – Ты уже забыл? Я не смог заставить тебя со мной драться, даже это не смог…

– Но ты смог заставить меня приглядеться к тебе внимательнее, разглядеть в тебе человека, который имеет права быть хотя бы выслушанным. То, что я узнал, увидел в Валеньи… – Пит перевёл дыхание и дальше заговорил более спокойно, – Я задался кое-какими вопросами, и в итоге получил на них неожиданные даже для меня ответы. А теперь, давай проверим, верны ли они.

Но Антуан не желал его слушать, он лишь болезненно сморщился и предпринял новую попытку отвернуться, но Пит не позволил:

– Ответь, просто ответь на мои вопросы. Тогда в лесу Шероль ты ехал именно на встречу с герцогом и бароном? Ты правда искал их, чтобы выдать им брата и Марианну?!

Антуан не сразу понял смысл этого вопроса, но как только это случилось, его глаза сразу же вспыхнули возмущенным огнём, и он даже уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент передумал, нахмурился и снова попытался отвернуться. И снова Пит не позволил ему это сделать, схватил за плечо и так заставил поднять глаза:

– Отвечай! Честно! Как на духу! Ты их предавал?!

– Нет!!! – зарычал Антуан, – Я ненавидел их!! И себя! И этот мир! Это правда!! Это честно. Но я не предавал их! Да и как бы я мог?! Я даже не понимал, где именно нахожусь… Тех мест я не знал…

– Значит, я прав… – Пит удовлетворённо кивнул, – Ты встретил герцога и барона случайно. А дальше? Говоришь, что не знал тех мест? Правда? Как же ты вывел их на Жана и Марианну?!

– Вывел?! – и чёрные глаза Антуана снова расширились.

Пит понимал, что молодому графу было физически больно вспоминать те события, но не отступил, не оставил ему выбора:

– Отвечай!!

– Какая тебе разница?! – заскрежетал зубами Антуан, – Что бы я сейчас не говорил… Я и сам не знаю, что там произошло! Вот если я сейчас скажу, что тогда, увидев их между деревьями, я не мог поверить своим глазам… ТЫ МНЕ ПОВЕРИШЬ?

– Да, – и праиэр веско кивнул, – Ты лишь подтверждаешь то, что я и сам понял. Не забывай, я ВСЁ ВИДЕЛ, ВСЁ ПОМНЮ. Просто по началу… Впрочем, давай завершим начатое. Ещё один последний вопрос. Всю ту неделю ваша компания скрывалась на той заброшенной мельнице?! На той, куда ты потом привёл герцога и барона?!

– Нет!!! Но какое это имеет значение?! – и Антуан взмахнул рукой так, словно пытался отбиться от назойливой мухи.

И на этот раз Пит отступил. Теперь его голос зазвучал тише, мягче, доверительнее, хоть по-прежнему оставался крайне взволнованным:

– Спрашиваешь, какое это имеет значение? Большое! Нет, огромное! При встрече с герцогом ты сохранил редкостное самообладание, мастерски подыграл ему, а потом… потом запутался!!! Оно и не мудрено. Такой вулкан страстей… В таких обстоятельствах принять на себя вину за случившееся это… это многое о тебе говорит. Но не увлекайся! Точнее нет, остановись!!! В том, что случилось с Жаном нет твоей вины!!! Именно так! Сейчас ты подтвердил то, что я и сам понял, к сожалению, не сразу. Но тут уж… Слышишь меня? Повторяю. В том, что случилось с Жаном твоей вины нет! Он сам виноват! Твой брат не имел права на такую беспечность, так предаваться мечтам, пренебрегая безопасностью любимой!!! И да, когда-нибудь Жану придётся взглянуть этой правде в глаза! Если, конечно, он уже не осознал это…

Антуан стоял перед Питом словно громом поражённый. Пит понял, что услышан, и, наконец, позволил себе перевести дыхание:

– А Эжен… Мир его праху!.. Пойдем, помянем твоего брата как следует… Скоро закроют городские ворота. Если захочешь, вернёшься сюда завтра.

И на этот раз Антуан позволил Питу увлечь себя прочь.



Они молча пересекли черту города, ворота закрылись почти сразу за их спинами. Они молча шли по улицам Рунда, ведя под уздцы своих коней. Пит держался чуть позади, и пару раз получилось так, что его конь как-бы подтолкнул коня Антуана, не позволил остановиться.

У гостиницы навстречу им выбежал услужливый конюх и поспешил принять на себя заботу об их конях. Пит, по-прежнему держась чуть позади, дал Антуану понять, что внутрь войдёт только после него.

Там, в главном зале к ним тут же подошёл хозяин гостиницы и отвесил почтительный поклон.

– Наш ужин?! – Пит грозно повёл бровью.

Испытывающий перед этим человеком прямо-таки зубодробительный трепет Росэ старший, отвечая, даже чуть присел:

– Ваша комната готова и давно ожидает вас! И стол накрыт, там, наверху. Я сейчас же распоряжусь подать и горячее!

– Комната? Ты хочешь сказать, что намерен разместить нас в одной комнате?! – не поверил своим ушам брианец. Даже во времена, когда здесь гостил герцог, Питу была выделена отдельная комната.

Хозяин совсем стушевался:

– Так распорядился господин де Валеньи, – и Росэ старший едва ли не с мольбой в глазах обернулся к Антуану.

Тот, всё ещё пребывая в болезненной прострации, всё-таки уловил суть разговора и счёл возможным отозваться на этот зов:

– Раз я плачу, я и решаю. Не волнуйтесь, господин Вайт, там две кровати.

И больше ни на кого не глядя, Антуан направился к лестнице.

В выбранной им комнате и правда всё было готово к приёму постояльцев: кровати застелены, стол накрыт, свечи зажжены. Юркнувший следом за ними расторопный прислужник уже повесил на крюки шляпы и плащи важных гостей.

Заметив, что Антуан развернулся к одной из кроватей, Пит, ни секунды не мешкая, взял его под локоть и подтолкнул к столу:

– Сначала ужин!

Антуан на какое-то мгновение замер, но уже в следующее подчинился.

– Хозяин, подай нам лучшее твоё вино. И пусть горячее принесут прямо сейчас, – распорядился Пит, чем тут же привел в движение снова побледневшего от страха Росэ.

Уже через пару минут все хлопоты вокруг сервировки стола были завершены, и Антуан с Питом остались одни. Пит вставил в руку Антуана бокал вина, взял свой и нарушил молчание:

– Давай помянем твоего брата. Пусть покоится с миром!

Но Антуан остался недвижим, словно даже не слышал эти слова. Тогда Пит коснулся руки молодого графа, но оказалось, что тот всё-таки не утратил связь с реальностью. Он поставил бокал на стол и обратил на брианца горький взгляд:

– Ты уверен, что герцог одобрит такую твою заботу обо мне?

Пит тут же нахмурился, тоже поставил бокал на стол, но голос его прозвучал мягко:

– Поверь, Его Светлость тоже очень расстроился из-за гибели Эжена, конечно, совсем по другой причине… Так что в данном случае желания мои и моего господина совпадают – ты должен жить!

– Не вижу смысла… – Антуан сморщился, словно ему в рот попало что-то кислое, и отвернулся к окну, – Жан понимал это, когда взялся пророчествовать в каземате дома Рельгро, понимал, хоть и не знал всего… Как возможно жить с таким грузом?..

– Антуан, мы уже разобрались, Жан обвинял тебя напрасно. Всё, что тебе надо сделать, это набраться терпения, встретиться с ним и… Вы поладите!

– Нет, вряд ли… Между нами всегда будет стоять Эжен…

– Это ещё с какой стати?! – Пит начал терять терпение, – В гибели Эжена вообще никто не виноват! Он без сомнения легко ушёл бы в тот вечер, если бы ни роковое совпадение! Карету под стенами дома Рельгро в тот момент никто не ожидал!!! Я видел, как легко он прыгает из окон любой высоты!..

– Я тоже видел… – бесцветно отозвался Антуан.

– Что? Когда это ты видел?!

Взгляд Антуана по-прежнему был обращен к уже совершенно чёрному окну:

– Я видел, как Эжен выпрыгнул из окна дома Рельгро за несколько дней до того. На нём было дворянское платье… А следом за ним выпрыгнул, если не ошибаюсь, один из ваших, Глен, кажется…

– Постой, ты говоришь о его побеге из-под опеки герцога?! Но… как ты мог это видеть? Тебя тогда не было в Рунде! – Пит даже подался ближе, так ему стало любопытно.

Антуан с досадой пожал плечами и развернулся к собеседнику:

– Был я тогда в Рунде. Был. И я видел это собственными глазами. Описать, чья физиономия из какого окна тогда за этим наблюдала?

– Неожиданный поворот! – изумленно выдохнул Пит, – Я-то думал, что ты всё то время провёл в лесах Шероль, залечивал раны. Ведь тогда ты подался в бега, будучи ещё больным. Да, именно, я видел твою рану, это было серьезно. Любой другой на твоём месте был бы прикован к кровати, не то, чтобы подняться в седло… Расскажешь? Это ведь теперь неважно. Пустое любопытство.

– Любопытство? Не думал, что услышу это слова от Пита, такого бесстрастного гордого праиэра герцога Бетенгтона, – невольно усмехнулся молодой граф.

Но Пит не только не принял вызов, а напротив, ещё красноречивее выразил желание слушать, вот только Антуан не был готов говорить, и уже хотел было снова отвернуться к окну, но… вдруг передумал.

– Теперь припоминаю, это ты обработал мою рану перед тем, как я переоделся в одежду Эжена и отправился вместе с бароном. Тогда я ещё подумал, что странно видеть праиэра в роли лекаря…

– Я не лекарь, – тут же оборвал его Пит, – Не надумывай лишнее. Но главное ты уловил верно, я очень хорошо знаю, каким ты покинул Рунд той же ночью, вряд ли у тебя были силы возвращаться, тем более что ты не признался Жану и Монсарам в той подмене, а значит и им не было резону появляться в городе. Неувязочка получается.

В ответ Антуан лишь горько усмехнулся:

– Ну-ну, договаривай, обвини меня во лжи.

– Нет. Я тебе верю, – вдруг веско возразил Пит, – Просто хочу понять…

– Веришь? Хочешь понять? Зачем тебе это?

– Я же сказал, любопытно, – и в глазах брианца и правда заиграли лукавые искры.

– А мне нет дела до твоего любопытства, – вдруг ожесточился Антуан, резко встал из-за стола и отошёл к окну.

Что ж, Пит уступил, и в комнате воцарилась тишина. Молодой граф прислонился к оконной раме, подставил лицо прохладному ночному ветру и прикрыл глаза. Внешне само спокойствие, полная отрешенность, но так ли себя чувствовал Антуан на самом деле? Похоже, именно этот вопрос занимал Пита, и потому брианец продолжал пристально всматриваться в лицо своего невольного компаньона, потому и не пропустил момент, когда тот вдруг содрогнулся всем телом и резко открыл глаза.

– В чём-то ты прав… – слова давались Антуану с большим трудом, словно горло сковало в какой-то незримой колодке, но взгляд теперь был ясный, горький… ожесточенный, но ясный, обращенный к Питу, – Я говорю о том, что случилось в лесу Шероль накануне гибели Эжена. Да, в их пленении нет моей вины… Даже если и так, это мало что меняет! Точнее, ничего не меняет! Совсем ничего! Ведь я упустил все мыслимые возможности поладить с братьями! И если извиниться перед Жаном ещё есть пусть и призрачный шанс, то помириться в Эженом уже никак не получится…

– Ты говоришь помириться? – встрепенулся Пит, – А когда это вы успели поссориться? Ты хочешь назвать ссорой тот краткий разговор, что у вас состоялся перед обменом? Брось, это несерьезно!

– До той встречи в доме Рельгро я виделся с Эженом два раза, и оба раза я жестоко обидел его, – с тем Антуан вернулся ко столу, опустился на стул, взял бокал с вином, медленно поднес его к губам и начал пить, вот только вкуса не чувствовал.

– Да ты полон сюрпризов! – выдохнул изумленный Пит, – Видать, недосказанность ваша семейная черта. Вот и Эжен ни словом, ни полусловом не обмолвился ни герцогу, ни барону о том, что знал тебя прежде. Так ежели так, если ты всё-таки знал о том, что у тебя есть братья, почему не ввёл их в семью? Так сильно боялся этого вашего фрагийского закона о запрете на близнецов?

– И это тоже… – неожиданно легко согласился Антуан, – Мне довелось стать свидетелем нескольких экзекуций, учиненных над близнецами – младшему уродовали лицо только потому, что он имел несчастье уродиться похожим на брата. Такое неразвидишь. А ты знаешь, какая судьба уготована этим законом для простолюдина, похожего на дворянина?

– Я не уверен… Смерть? – решился-таки предположить Пит.

Антуан неопределенно повёл плечами:

– Смерть, говоришь? Ну, не обязательно, хотя бывает так, что смерть была бы милосерднее… Но если уж на чистоту, в случае с Эженом всё было так… Хочешь знать?

Пит с готовностью кивнул, и Антуан даже обрадовался:

– Хорошо, я расскажу. Раз уж ты хочешь… Как ты там выразился? Хочешь понять? Попробуй. А если получится, может быть, и мне растолкуешь, что это было.

Молодой граф ещё раз пригубил своё вино, поставил полупустой бокал на стол и, никуда конкретно не глядя, заговорил:

– Понятия не имею, откуда ты знаешь о моем участии в путешествии Марини на подписание Пирейского мира… Но наша с Эженом первая встреча произошла как раз тогда. Я прохаживался по набережной Байодана, любовался стоящими на рейде кораблями, улучил время побыть одному… вот тогда-то вдруг на меня налетели какие-то конные всадники. То есть не на меня конкретно, а просто я оказался на их пути, едва-едва успел отпрянуть в сторону. В такое же отчаянное положение попал и какой-то бездомный пёс. Он тоже заметался. Вышло так, что я наступил ему на хвост, а он вцепился мне в ногу, точнее крепко укусил, а уже в следующих миг испуганно отскочил от меня. Но отскочил неудачно, он оказался зажат в углу между амбарами, бежать он мог только мимо меня. А я, обезумев от боли, выхватил плеть и бросился на обидчика. Вот в этот вот момент на меня и налетел Эжен. Имени его я тогда не знал… Я вообще не знал, что у меня есть братья!!! Ты и представить себе не можешь, каково это вдруг увидеть человека и признать в нём себя, абсолютную свою копию!!!

Антуан горько усмехнулся, перевёл дыхание и продолжал уже спокойнее:

– Он был почти раздет… Да, из одежды на нем были только грязные холщовые штаны, ни каких-либо башмаков, ни рубашки, ни шляпы… Волосы взлохмачены, но лицо чистое, ни малейшего сомнения – моё лицо! Он просиял, сразу назвал меня по имени, мол привет, Антуан! Назвал братишкой… Едва ни бросился обниматься… Но я шарахнулся от него как… как от чумного! Тогда он поубавил пыл, попытался завести беседу, но я не мог выйти из шока, почти не слышал его, ещё и укушенная нога сильно болела. А тем временем он продолжал, мол мы братья, что я должен вспомнить, как когда-то в детстве мы вместе побирались на рынке Грандона! От такого заявления у меня в глазах потемнело, и я… я хлестанул его плетью.

– Ты?! – не поверил своим ушам поражённый Пит.

Антуан ещё больше нахмурился:

– Что? Ты удивлен?! По-твоему, дворянин должен был очень обрадоваться такому заявлению?..

Пит покачал головой:

– Ну… Ладно, согласен, любой другой дворянин при таких словах тоже поднял бы плеть. Но ты… неужели сердце не дрогнуло?! Совершенно никаких воспоминаний?!

Антуан отрицательно повёл головой:

– Совершенно никаких. Надо ли говорить, что он бросился в драку?.. К моменту, когда подоспели мои лакеи, я оказался сверху, а Эжен подо мной лицом в грязь, – Антуан горько поджал губы, но, сделав над собой усилие, продолжил рассказ, – Нас растащили. Пока меня отряхивали, ему такого пинка в живот дали, что он скрутился на земле в улитку. Помню, как я оцепенел, глядя на его муки, но меня уже тащили прочь… Вот такой у меня талант – цепенеть, когда надо действовать… – и Антуан невесело рассмеялся, – Удобно! Вот и тогда, пару недель назад, пока я цепенел, Эжен освобождал из плена Марианну и Жана....

Антуан снова взялся за бокал, и какое-то время в комнате царила тишина, только с улицы доносилось пение цикад. Пит, не моргая, рассматривал Антуана, который, казалось, ушёл в себя далеко и надолго. Но вдруг где-то на улице послышался конский топот, это заставило Антуана вздрогнуть, и он снова заговорил:

– Вторая наша с Эженом встреча была ничем не лучше. Сейчас кажется, что это случилось только вчера… Грандон. Я сопровождал господина де Ливорна при его встрече с адмиралом де Раконтэ, сопровождал в роли порученца, а по факту пришлось служить сразу обоим этим господам… Наша эскадра готовилась к отплытию в Западные Колонии, и командам кораблей было разрешено отдохнуть в городе, коснуться земли перед дальней дорогой… Я сидел в таверне один, улучил момент уединиться от общей суеты, помню очень хотелось дочитать какой-то роман. И вдруг он. Я почувствовал, что ко мне кто-то подошёл, поднял глаза и… "Здравствуйте, сударь! Узнали? Как ваша жизнь?" – говорит он мне и подсаживается за мой стол. Сказать, что я был в смятении, это ничего не сказать… Я помнил нашу с ним первую встречу, неизменно горько было вспоминать её, порой пытался представить, что стало с тем парнем с набережной. Старался понять, как это я так растерялся, почему оставил его в таком плачевном состоянии… Почему позволил нам разойтись?! Ведь это как минимум занятно, такое удивительное сходство!.. Но вот он возник снова, даже улыбается, словно и не было той нашей драки, а я снова растерялся. Абсолютное сходство! Я словно в зеркало глядел… Нет, скорее не в зеркало, а в глаза своей совести… И оказался, что я не готов к покаянию. Вместо этого заметил, как вся публика таверны начала показывать на нас пальцами и зубоскалить. Стало так неуютно, что я вдруг позабыл все свои прежние мечты, и довольно грубо предложил ему убраться по добру поздорову. Ясное дело, он возмутился, снова попробовал пробиться к моей памяти, стал рассказывать, что нас было трое, он, Виктор и я, как мы жили где-то в Грандоне, вместе побирались, потом бродячие циркачи выкрали его с Виктором, а я задержался у той нищенки, но ненадолго, что меня потом усыновил какой-то дворянин. "Похоже, ты зовёшь этого дворянина отцом, верно?" – заявил он мне. При таких его словах кровь в моих жилах буквально закипела от возмущения. Поставить под сомнение мое происхождение?! Я ответил очень резко…

Антуан болезненно поморщился, запустил пальцы в волосы, взъерошить шевелюру, потом тряхнул головой и не скрыл горестного вздоха:

– Что я тогда ему наговорил! Бог мой, как меня так понесло?! Одним махом запретил ему и дальше мечтать о нашем родстве, и пригрозил изуродовать, если он будет настаивать. Да ещё и заявил, мол мой отец недостаточно богат, чтобы усыновлять кого попало… К концу моей блистательной речи мы оба уже были на ногах. Он ответил мне достойно, хоть и грубо! Велел подавиться моим состоянием! Сказал, что у меня гнилая душа… А я… Я выплеснул ему в лицо содержимое моего бокала… Конечно же, он тут же взвился, рванулся ко мне, но его товарищи удержали его, поймали буквально в полёте… С тех пор неизменно в своих ночных кошмарах я вижу эту картину – он стоит передо мной с заломленными назад руками, с волос стекает выплеснутое мной вино, а в глазах такая смесь ненависти и боли, душевной боли!!! Я снова увидел себя! Не возьмусь описать чувство, которое меня тогда охватило. Я был против этого сходства! Против всего, что он сказал, и что я сделал! Такая жёсткая смесь! Такой гнев накатил… Я стал приходить в себя только когда увидел, как он повис на руках своих товарищей, и только тогда до меня стало доходить, что причиной тому стал мой удар прямо ему в скулу…

Антуан поднял руку, сжал в кулак, снова разжал:

– Боль в кулаке тогда подействовала на меня отрезвляюще. Когда его капитан бросился ко мне с советами, как лучше поправить ситуацию, я уже начал как-то приходить в себя. Капитан говорил, а я смотрел, как Эжен, оглушенный моим ударом, отчаянно пытается прояснить сознание…

Антуан встал, прошёлся по комнате, снова сел, ему было физически трудно вспоминать эти события, но он не отступил:

– Тогда я… Я осёк разыгравшуюся фантазию капитана Ля Голя, велел ограничиться только карцером и сохранить это происшествие в тайне. С тем я и ушёл. Надо было возвращаться к своим обязанностям. Следующий день я был нарасхват, то в качестве переводчика, то в качестве порученца, то в качестве собеседника… При всём этом чувство, что я извалялся в грязи, только нарастало. Слова Эжена не шли из головы, его лицо, взгляд – всё это грозило стать кошмарным наваждением. Я даже не сразу обратил должное внимание на то важное обстоятельство, что у него есть брат Виктор! Получается, нас, таких похожих, трое! Трое! На утро следующего дня я решил разыскать их. Невозможно ещё несколько лет изнывать от досады на упущенную возможность разобраться… Я даже уже строил планы, как покажу их отцу, и мы вместе с ним решим, как быть с этим сходством… Оказалось, что братьев близнецов выпороли в тот же вечер, и только потом бросили в карцер, отлежавшись там весь следующий день, ночью они сбежали. И их не нашли.

Антуан перевёл дыхание, снова пригубил вино и только после этого продолжил свой рассказ:

– Какое-то время я ожидал, что они сами меня найдут, ведь в этот раз Эжен узнал моё имя. Но нет. От них больше не было никаких вестей. Видно, Эжен и правда послал меня ко всем чертям! Время шло, эмоции стали утихать, сбавлять краски, я стал меньше всматриваться в лица прохожих…

– Антуан, ты знаешь, как погиб Виктор? – Пит спросил и тут же сам испугался этого вопроса. Тень этого испуга Антуан успел заметить в его глазах прежде, чем кивнуть:

– Виктор? Да. Герцог сказал. Со слов Эжена… Виктор утонул.

Пит сокрушённо повёл головой:

– Рассказ Эжена был несколько пространнее. Он сказал, что их с братом несправедливо выпороли, прямо на палубе того военного корабля, на котором они тогда служили матросами. После той порки они сбежали, сразу, как смогли встать, прыгнули за борт корабля и… До берега добрался только Эжен.

Взгляд Антуана застыл. Сам того не замечая, юноша стал отрицательно качать головой:

– Нет!!! Пит! Нет…

И Пит с готовностью кивнул:

– Верно! Не спеши принимать это за верную монету. Эжен был мастером рассказывать сказки, и актёром превосходным. Думаю, он что-то присочинил… даже скорее всего так! К этой истории слишком много вопросов! Ведь после хорошей порки люди отлеживаются несколько дней. Если они сбежали, значит либо порка была не такой уж и "хорошей", либо бежали они не вплавь, а значит Виктор не утонул… Либо утонул, но при других обстоятельствах…

Но в глазах Антуана отразилось такое безысходное отчаяние, что Пит снова испугался, как тогда, на кладбище.

– Антуан, не надо! Не бери это на себя!!! – и брианец даже подался ближе, чтобы не позволить Антуану отвести взор, уйти в своё горе, – Они сами приняли решение бежать! Задержись они хотя бы на пол дня… вы сейчас были бы вместе… Верно?!

Что ж, Антуан согласно кивнул, но взор его потух. Юноша всё-таки отвернулся, и заговорил ещё более глухо:

– Как ты понимаешь, я снова ничего не сказал родителям. Почему, догадайся сам… Да, твой господин метко распознал мое слабое место – абсолютная неспособность смотреть правде в глаза, держать ответ за содеянное… Я ничего не сказал отцу и позже, когда моя случайная встреча с Генрихом Раем сорвала с уст отца печать молчания. Той ночью в Туманной Гавани, накануне нашего с ним появления в Бетенгтоне, отец наконец-то рассказал правду, что нас от рождения четверо!.. Что Эжен был прав!!! Я слушал и с ужасом понимал, что уже дважды не пустил на порог дома родных братьев!!!

– Ничего не сказал и в этот раз?! – да, Пит не хотел верить, – Но почему?! Неужели так велико давление стыда?!

Антуан тяжело вздохнул:

– А если я скажу, что мое признание в тот момент могло сойти за попытку переложить часть ответственности на плечи отца?.. Но… Он и правда не должен был делать из всего этого такую страшную тайну! Не должен был! По крайней мере уже мне-то рассказать он мог бы… В любом случае, я решил отложить это откровение. Пообещал себе, что сам займусь поисками…

С тем Антуан и умолк, снова взялся за уже почти пустой бокал.

– Благодарю… – и Пит даже чуть поклонился, – За откровенность благодарю… Теперь многое стало понятнее…

– Что? – Антуан и правда не понял, – Что именно тебе стало понятнее?

В ответ брианец печально улыбнулся:

– Ну… за наше недолгое знакомство ты несколько раз очень удивил меня… Например, твоя способность так стойко переносить боль. Я сильно ошибусь предположив, что на это ты специально натренировался?

Антуан чуть сощурился и кивнул.

– И заставило тебя это сделать воспоминание о первой встрече с Эженом, верно? Тогда ты испытывал сильную боль от укуса собаки, и ещё и благодаря ей, той боли, ты не мог трезво мыслить, так? Думаю, что потом у тебя было искушение оправдаться именно этим. И ты дал себе зарок, что больше никогда не позволишь боли ослеплять тебя. Что скажешь? Я прав?

Удивленный Антуан всё-таки кивнул:

– Да… Но… время показало, что проблема была не в этом…

– Ты о вашей второй встрече? Что ж, спорить не буду… И здесь я нашёл ответ на другой свой вопрос, – и Пит лукаво улыбнулся, предлагая Антуану хотя как-то выразить интерес.

– Говори уж, раз начал, – раздражённо откликнулся юноша, и брианец удовлетворённо кивнул:

– Я терялся в предположениях, почему ты не решаешься напасть на меня безоружного… А вот теперь возникла идея… Тебе мешает Эжен, те воспоминания, верно?

Антуан невольно нахмурился, но снова возражать не стал:

– И ты счёл это моей слабостью, так?

– Нет, напротив! – тут же вскинулся Пит, – Именно это заставило меня внимательнее присмотреться к тебе и в итоге обнаружить человека, которого можно понять.

– Понять что? О чём ты?! Я… Столько всего натворил… Эжен… Да и Виктор… А теперь Жан и Монсары! Я врал им почти две недели! Тогда я так и не нашёл в себе смелости признаться, что я не Виктор!.. Стоило хотя бы на миг представить, какими глазами на меня после такого откровения посмотрит Марианна… Я не посмел. Как и теперь, на посмел обо всём рассказать маме… Я…

Молодой граф вдруг осёкся, перевёл дыхание и… снова поднял на Пита горький взгляд:

– Тебе надо перестать меня так опекать. Да, я уже много раз доказал правоту Эжена, насчет "гнилой души", но я с молоком матери усвоил, что для самоубийства не может быть никакого оправдания. Так что нет, я не наложу на себя руки. Придётся тебе ещё какое-то время побегать за мной за живым. А мне… Придется вот с этим со всем жить.

– Но порой я сомневаюсь, что у тебя хватит на это сил, – сокрушённо вздохнул Пит, – Такая боль…

И тут Антуан невесело рассмеялся:

– Ты не понял?! Я тренированный! Я познакомился с этой, как ты говоришь, болью уже шесть лет назад, росту вместе с нею. Ещё бы она меня чему-нибудь научила…

Пит тут же вскинулся, уже собрался было что-то возразить, но Антуан отрицательно повёл головой, так без слов попросил остановиться, да и сам больше не проронил ни звука. Так в тишине они и завершили ужин, легли спать, только обоим не спалось…




Глава 07. Тени Виктора.


Пит заметил, что за окном уже начало светать, и это открытие принесло какое-то тупое чувство облегчения, мол вот и заканчивается эта долгая-долгая ночь. Такой и стала последняя ясная мысль в его голове, а уже в следующее мгновение он провалился в объятия сонного небытия.

Обратив внимание на то, что дыхание брианца стало громче, чётче, более размеренным, Антуан понял, что всё-таки его план может быть осуществлён. Молодой граф лежал в кровати одетым, как и Пит. Теперь надо было лишь обуться, но Антуан решил сделать это только за порогом комнаты. Взяв в руки сапоги, плащ, шляпу и шпагу, он совершенно бесшумно выбрался в коридор. Лишь ключ в замке предательски щёлкнул. Всё, получилось!

Окрылённый этой маленькой победой уже обутый Антуан спустился в главную залу. Гостиница ещё только-только начала просыпаться: была слышна какая-то возня на кухне и во дворе, но здесь, в зале, пока было сумрачно, утренняя заря не спешила развеять царившую здесь дремоту. Оно бы и ладно, но неожиданно разыгравшаяся жажда заставила Антуан пожалеть о том, что не у кого попросить воды. Что ж, он решил разобраться с этим самостоятельно, подошёл к барной стойке, быстро проверил содержимое кувшинов и кружек, и уверовав в то, что придётся-таки открыть какую-нибудь винную бутылку, уже хотел было сделать это, но не успел. Дверь, ведущая в хозяйские комнаты, открылась, и на пороге появился заспанный Росэ-старший. Он от души потянулся, смачно зевнул и тут же начал ожесточённо тереть глаза, но мираж в образе молодого графа никак не желал развеяться:

– Господин де Валеньи? Вы?! – всё-таки решил уточнить он, – Но как же это… Неужели вы уже покидаете нас?!

– Покидаю? О, нет… Пока нет, – и Антуан неловко улыбнулся в ответ, – Просто мне сегодня не спалось, вот я и решил прогуляться… Скажи, милейший, где в этом доме можно найти чистую воду?

– Воду? Пить? Вы точно не хотите вина? – и взгляд хозяина гостиницы скользнул по бутылке, которую молодой граф продолжал держать в руках.

Что ж, Антуан вернул её на барную стойку:

– Воды будет достаточно. Так…

– Да-да, конечно, – и Росэ-старший поспешил выполнить просьбу, мысленно удивляясь, почему Антуан не напился в своей комнате, где воды предостаточно. Но следующий вопрос удивил его ещё больше.

– У тебя есть запасные ключи от комнаты, которую я занимаю вместе с господином Вайтом?

– Да, конечно…

– Отдай их мне все, – и Антуан требовательно протянул к Росэ руку.

Тот искренне решил, что ослышался. Но протянутая к нему рука не оставляла сомнений.

– Господин де Валеньи, но ведь прислуга должна иметь возможность убирать комнаты в отсутствие гостей…

– Именно, в отсутствие. А господин Вайт ещё там, и я не хочу, чтобы ему мешали спать.

– А когда он проснётся?..

–…он не сможет оттуда выйти. Да, именно. Ключи!

Вот теперь в глазах Росэ-старшего отразился ужас:

– Но я уверен, ему это не понравится! Очень не понравится!!!

– Ты, трактирщик, боишься его больше, чем меня?! – и Антуан напустил в голос такого холода, его брови так грозно сдвинулись, что бедняга Росэ сдался.

Ещё миг, и вот уже во всё ещё протянутую ладонь Антуана легли два довольно увесистых ключа. Только утопив их в недрах своего кармана, Антуан смягчился:

– Он будет спать долго. Если к моменту его пробуждения я не вернусь, скажите ему, чтобы ждал моего возвращения.

– А вы точно вернётесь? – едва ли не всхлипнул Росэ.

– Да, обещаю, вернусь сегодня. И не стоит так переживать. Поверь, он терпеливо дождётся меня. Будет паинькой, я уверен.

Росэ-старший не очень-то в это поверил, но выбора ему не оставили.

Антуан уже хотел было уйти, но тут вдруг ему припомнились удивленно распахнутые глаза Росэ-младшего. Мальчишка вчера так смотрел на него… «Да, самое время разобраться и с этим!» – решил молодой граф и резко развернулся к хозяину гостиницы:

– Милейший, а где твой сын? Я желаю поговорить с ним.

И снова удивленный Росэ решил, что ослышался:

– Мой сын?! Он вчера чем-то вас прогневал?

– Прогневал? Напротив, парень показал себя смышлёным, и я думаю дать ему возможность заработать, – улыбнулся в ответ Антуан и для пущей убедительности извлёк из кошеля монету.

Что ж, обрадованный Росэ-старший тут же закивал:

– Да-да, конечно, сударь! Извольте немного подождать…

И он немедля бросился на свою половину дома, уже по пути довольно громко приговаривая:

– Жюль! Жюль! Вставай, соня!

Росэ-младший предстал перед Антуаном довольно скоро, лицо заспанное, шевелюра взлохмачена, одежда надета наспех, кое-как. Антуан оценил всё это в какой-то миг, и его лица коснулась усмешка. Росэ-старший, зорко следивший за гостем, тут же встревожился:

– Если вам, сударь, угодно ещё немного подождать, я приведу его в подобающий вид!

– И так сойдёт, – Антуан улыбнулся более миролюбиво и обратился уже к мальчишке, – Итак, Жюль… Пойдём, прогуляемся. Выйдем через чёрный ход.

На лице начавшего просыпаться мальчишки снова появилась недоумение, замешанное на беспокойстве, он даже обернулся к отцу в тщетной надежде получить какие-то разъяснения. Но тот уже открыл перед ними едва заметную дверку запасного выхода.

Этим путем они оказались на заднем дворе, а там и на улице. Антуан сразу же осмотрелся в поисках удобного для разговора уголка, и ему приглянулась стена у городского фонтана. Впереди в паре кварталов виднелся собор Святого Антуана, там уже было людно, народ собирался на утреннюю службу, а вот здесь пока ещё более не менее тихо.

Молодой граф остановился, обернулся к мальчишке и изумлённо замер. И ведь было от чего, Жюль Росэ преобразился до неузнаваемости, подбоченился, улыбается по весь рот, а теперь, поймав взгляд Антуана, ещё и заговорщицки подмигнул:

– Ну ты крутой! – панибратски заявил Жюль и окончательно добил Антуана, дружески толкнув его в бок.

Брови Антуана удивлённо приподнялись, сама ситуация начала его веселить, но мальчишка явно усмотрел причину этого веселья в другом:

– Это всё конечно здорово, но, надеюсь, ты не прибил того брианского гада? Нет, правда, ты не подумай, чего лишнего… Хочешь мстить за брата, дело святое! Я бы тоже за Эжена глотку этим скотам порвал! Но делать это в гостинице моего отца! Знаешь ли, это по меньшей мере неблагодарно с твоей стороны! У нас же будут огромные неприятности!

– Так, стоп. Остановись! Ты про Вайта? Почему ты решил, что я его убил?

– Отец сказал, что ты его в комнате запер, и все ключи забрал… Что, нет? Ещё не убил?

– Не слишком ли ты кровожаден для своих лет, парень?! И за что мне быть тебе благодарным? Тебе, мальчишке, вдруг забывшему, как следует разговаривать с дворянином? – Антуан задавал эти вопросы, напустив на себя серьёзность, но в таких комичных обстоятельствах сделать это было не просто, а потому и получилось не убедительно.

– Брось прикидываться, Виктор! Я тебя раскусил! Но сразу предупреждаю, к тому, что случилось с Эженом, я не имею никакого отношения! В ту ночь… Он велел только зажечь петарды и убежать!.. Было так весело ему помогать! У него всегда всё получалось!! И в тот раз должно было получиться…

Антуан застыл, как громом поражённый. Такая удача, так вот слету натолкнуться на друга Эжена!!! Молодой граф не сразу пришёл в себя, он даже провёл рукой по глазам, так попытался привести мысли в порядок: "Мальчишка принял меня за… Виктора?!! Что это значит?! Он знал Виктора до его гибели?.."

– Значит, говоришь, раскусил меня, – произнёс он вслух, – Каким же это образом? Мне казалось, что я неплохо знаю этого де Валеньи…

– Ха! Я прислуживаю титулованным гостям отца считай с младенчества. Ни один из них не вёл себя со слугами так, как ведёшь ты, – Жюль был очень горд проявить такую свою большую осведомлённость, – Эта роль тебе не под силу, парень! Может быть, вы с Эженом и похожи на этого де Валеньи, но он, знаешь, как высоко голову держит? Такую мелочь, как я, вообще за людей не считает! Я дважды ему стол накрывал, вот как сейчас стою перед тобой, а он даже взгляда мне не подарил!

– Да ладно сказки рассказывать! – изумился Антуан, – Это чем же надо быть так занятым, чтобы людей вокруг не видеть?

– Ну, помнится, в первый раз да, он расположился у нас на постой раненным, и герцог захватил всё его внимание, – снисходительно согласился Жюль, – Но ведь Эжен смог-таки до него достучаться!..

– О чём ты говоришь?! Можешь объяснить толком? – взмолился Антуан.

– Легко. Почти сразу после появления у нас этого де Валеньи, в тот же день скоро после обеда, отлавливает меня Эжен. Говорит, не появился ли у нас некто раненный с его, то есть вашим лицом… Круто получается! Вас четверо!!! Жаль, что теперь только трое осталось… Всё равно круто!

Взгляд Антуана снова замер: "В тот же день к вечеру Эжен не мог быть в городе! Он, назвавшись Виктором, уже был при бароне Парадессе в Шероль!!! Парень что-то путает… Но, с другой стороны, он так уверен…" – и Антуан решил подыграть:

– Вот что, дружище, не отвлекайся! Отловил тебя Эжен… И что дальше?

– Так я и говорю, захотел он с ним, с этим де Валеньи, встретиться, а я и помог. Притащил ему форменное платье наших слуг, провёл через чёрный вход, указал нужную комнату…

– Вот так просто? И никто не заметил его сходство с де Валеньи?!

– Конечно нет! У вас же была эта, как её?.. Бутафория! Ну там рыжий парик, брови накладные, усы. Умора, какая рожа получается! То есть получалась… – осёк своё веселье Жюль, заметив, что собеседник почти перестал его слушать.

"Мальчишка не врёт! Но тогда получается, что… Да, это возможно только если предположить, что Виктор жив!!!" – понял, поверил Антуан, и в ушах от волнения поднялся страшной силы шум, – "Получается, это он был при бароне в то время, когда Эжен пытался связаться со мной! Или наоборот?! Не знаю, но одно точно, тогда в Рунде они были оба!!! Где же сейчас Виктор?!! Или, возможно, погиб Виктор, а Эжен где-то скрывается?.. Им удалось провести и барона, и герцога!!! Но один из них погиб!!!"

– Ты меня вообще слушаешь, Виктор? – не выдержал обиженный невниманием Жюль, он даже дёрнул Антуана за руку.

Но поглощённый этими открытиями молодой граф и правда почти забыл про Росэ младшего. Он присел на край фонтана и отчаянно старался навести в своих мыслях порядок: "Если они оба были в Рунде, значит оба знают правду, ведь с ними пересёкся Рай… Может быть, Виктор теперь с ними, с отцом и Раем?!…"

– Эй, Виктор, ты оглох что ли?! – Жюль ещё настойчивее потребовал к себе внимания, – Ты вообще зачем меня из кровати вытащил?

Что ж, Антуан внял этому зову и поднял на мальчишку воспалённые бессонной ночью глаза:

– Жаль тебя разочаровывать, друг, но ты всё-таки обознался. Я Антуан де Валеньи. На этот раз твою грубость прощаю, так как считаю честью быть похожим на Эжена и Виктора.

Лицо Жюля скривила недоверчивая усмешка, но Антуан был серьёзен, и уверенность мальчишки начала быстро ослабевать, в глазах появилась растерянность, руки сами собой потянулись к голове, почему-то срочно потребовалось как-то уложить или наоборот взлохматить волосы. Эта суета неукротимо нарастала, и тут вдруг Жюля осенила блестящая идея:

– Можно? – и он потянулся к руке Антуана.

Тот не возражал и протянул руку в ответ. Жюль поднял манжет, увидел чистую ровную кожу запястья молодого графа и побледнел. Мальчишка нашёл ответ, а вот Антуану ещё требовались объяснения:

– Что ты собирался увидеть?

Но сделанное открытие лишило Жюля дара речи. Он отчаянно замотал головой, и даже стал осторожно пятиться назад. Антуан серьезно заподозрил, что мальчишка может пуститься наутёк, и не стал этого дожидаться. Он резко встал, взял Жюля за плечи и развернул таким образом, что тот оказался спиной к стене, то есть совсем без шансов на спасение. Молодой граф чуть склонился к «пленнику» и заговорил тихо, но внятно, доверительно глядя в глаза:

– Просто ответь на мои вопросы, парень. Я щедро тебе заплачу.

В глазах мальчишки появились слёзы, но он всё-таки нашёл в себе силы сдержать их.

– Не надо меня бояться! Друзья моих братьев мои друзья! – с жаром воскликнул Антуан.

Но Жюль не поверил, только отрицательно замотал головой. Стало ясно, чтобы его разговорить потребуется время. Антуан выпрямился, ободряюще потрепал парнишку по плечу и вновь осмотрелся по сторонам. И в этот момент Жюль рванулся. Побег мог бы быть удачным, если бы пальцы Антуана не успели мертвой хваткой сойтись на рубашке мальчишки. В итоге тот куклой едва ли не подлетел в воздух, но был вынужден вернуться к ногам молодого графа.

– Не дури, парень! Я же знаю, где ты живёшь…, успокойся! – Антуан взял его за оба плеча, так заставил присмиреть и снова заглянул ему в глаза, – Я мог бы и дальше тебе подыгрывать, и ты бы это по-прежнему не замечал, но я решил быть с тобой честным, как с другом! Я не хочу, чтобы ты потом сожалел об этой встрече… Поверь! Я больше похож на Эжена и Виктора, чем это сейчас тебе кажется! Прошу тебя, только несколько минут! Мне нужна твоя помощь, чтобы найти Виктора!

Но Жюль сердито насупился:

– Зачем? Чтобы снова предать? Предать герцогу?!

Да, при таких словах пацана, Антуана словно ледяной водой окатили. Получается, этот парнишка и правда знает много. Что ж, переведя дыхание, молодой граф предпринял новую попытку достучаться:

– Ты сейчас вспомнил о Жане? Но в той истории меня подставили! Похоже, теперь мне всю жизнь придётся оправдываться… Герцог хотел рассорить меня с братьями, и у него это превосходно получилось. Поверь, нет таких слов, чтобы описать, как я сожалею о гибели Эжена! О том, что судьба снова развела меня с Жаном и Виктором! Но сейчас я хочу только одного – найти их! Помоги же мне, Жюль!

Казалось, мальчишка услышал его, поверил, он заметно успокоился, и Антуан решился ослабить хватку, и даже через пару секунд вообще отпустил его плечи. Но, это стало ошибкой, так как в следующий миг Жюль поднырнул под руку Антуана и словно заяц от волка бросился в ближайшую подворотню, лихо перемахнул через плетёную корзину и был таков. Молодому графу осталось лишь рвать на тебе волосы, ведь нет никаких сомнений в том, что этот мальчишка лучше знает город, догнать его здесь вряд ли возможно.

На душе снова стало пасмурно. Утренняя заря поблекла, мир как-то сразу поубавил красок. Антуан тяжело вздохнул, огляделся, понял в какой стороне находится дом Рельгро, и направился туда, следуя своему первоначальному плану. "Одно теперь стало ясно точно – Виктор тогда был Рунде! Виктор! Это с ним я встретился в доме Рельгро! О, Боже, что у нас за разговор вышел!!!…" – Антуан помнил сказанное тогда почти дословно, но только теперь начал понимать подтекст случившегося: "Виктор сознательно появился в доме Рельгро, потому что думал… что спасает Эжена? Да, он сказал, что, если бы ни я, не оказался бы он в таком положении! В каком положении? Да, он уже прекрасно понимал истинный расклад, кто ему друг, кто враг, сознательно водил барона и герцога за нос, вот только меня в его расчётах не было… В отличии от меня он уже понимал, что попал в ловушку! И, возможно, надеялся на мою помощь… А я так подвёл его!!! Как же это горько!!! Эх, Жан, ты был прав, с этим так трудно жить!!! Прав, хоть и не знал всей моей правды!!!" – снова мир в глазах задрожал, и снова ни одна слеза так и не упала с длинных ресниц молодого графа.



В доме Рельгро Антуана постигло уже ожидаемое разочарование – никаких вестей ни от маркиза, ни от маркизы, ни от их недавних гостей – все исчезли. Вышколенный дворецкий бесстрастно ответил на все вопросы, но ответы его были скупыми и пустыми, они не подарили никаких новых идей, что делать дальше, и Антуану пришлось отступить.

Теперь надо было снова собраться с мыслями. Что-то подсказывало Антуану, что он не напрасно приехал в этот проклятый город. «Нет, точно нет!» – честно постарался подбодрить себя юноша, – «Я наконец-то побывал на могиле Эжена. И я узнал, что Виктор на самом-то деле жив, точнее был жив тогда, две недели назад… Виктор! С ума сойти, ещё один брат жив! Мне есть чем заняться! Так что, Пит, напрасно ты так опасаешься за мою жизнь. Пока она способна преподносить вот такие сюрпризы… Ладно, будет. Что делать-то теперь?! Отловить-таки Росэ-младшего и устроить ему знатное дознание?»

Так рассуждал Антуан пока шёл по городу, не разбирая дороги, чудом не натыкаясь на прохожих: "Ещё раз – Эжен упоминал Рая! Виктор сбежал от герцога и наверняка нашёл брата, значит и Рая. Значит от Рая они оба узнали правду. Возможно, в спасении Жана и Марианны участвовали они все! Жана и Марианну не нашли! Получается Виктор смог их спрятать! Он лучше людей барона и герцога знает город!.. Потом появился отец… Он пренебрег лучшей гостиницей города потому, что остановился у них, в их тайном логове! Они уже тогда были все вместе! Все вместе оплакивали Эжена, а я был… один. Герцог и барон почему-то оставили меня в покое… Да, в такой ситуации они не могли сделать мне худшего подарка! Гады!!!"

У Антуана потемнело в глазах, и он резко остановился. От всех этих размышлений юношу бросило в жар, да так сильно, что он решил снять шляпу и плащ. Да, без них дышать стало легче.

"Этот Жюль… Похоже, он один из тех, кто помогал Эжену и Виктору сводить герцога с ума… Стоп! Прозвучало так, словно помогал он только Эжену! Где же был Виктор?! Может быть, это он ездил за отцом?.. И где же они все теперь?! Почему в замок Шероль приезжали только отец и Рай? Почему без Жана и Виктора? Предпочли их пока спрятать?.. Чёрт! Голова идёт кругом!!!" – и голова в самом деле начала болеть.

Вдруг что-то пока не ясное вернуло Антуана к реальности. Но что именно? Юноша огляделся. И да, ноги принесли его… Точно! Именно здесь, недалеко от порога вон того двухэтажного дома он в последний раз видел Анну де Шероль! И сразу же перед его внутренним взором возник её лучезарный образ. Вся залитая солнечным светом она стоит посреди мостовой и улыбается ему! Кто бы мог подумать, что это воспоминание отзовётся в его душе такой болью! О, Боже, что он тогда ей наговорил?! О, этот проклятый город! Кажется, каждый камень этих улиц кричит: "Ты подлец, Антуан! Ты ничтожество!!!"

– Виктор?! Виктор!!! – вдруг раздался приятный женский голос.

В первый момент Антуану показалось, что у него начались галлюцинации, ведь именно так Анна де Шероль позвала его тогда – «Виктор!» Верно, ведь она знала его только под этим именем!

Молодой граф резко развернулся на этот зовущий явно его голос и увидел женщину. Нет, это была не графиня Анна, а простая горожанка лет тридцати, в белоснежном чепце и столь же белоснежном переднике поверх темно-коричневого платья. Лицо совершенно незнакомое. "Виктор?! Меня снова принимают за Виктора!!" – изумился Антуан.

А тем временем женщина почти бегом приблизилась к нему, окинула взглядом, кивнула каким-то своим мыслям и всё-таки решилась коснуться его щеки:

– О, мой мальчик! Мне так жаль! Так жаль Эжена!!! – а уже в следующий миг, заметив в глазах Антуана слёзы, не выдержала и прижалась к груди молодого графа, обняла его по-матерински нежно, крепко.

Никак не ожидавший всего этого Антуан с великим трудом справился с охватившей его растерянностью и робостью. Разум ему подсказывал, мол подыграй, так ты больше узнаешь! Но сердце взбунтовалось, ведь какое-то время назад он уже принял решение, что больше никогда не станет выдавать себя за кого-либо из братьев. Впрочем, да, сегодня он уже раз нарушил это своё обещание. Во время разговора с Жюлем вспомнить о нём оказалось непросто. "А стоило ли?! Ты упустил такой великолепный шанс выяснить столько всего важного, интересного!" – тут же упрекнул его издевательский внутренний голос.

Антуан тяжело вздохнул и предпринял попытку отстраниться:

– Простите…

Эта милая женщина тут же подчинилась и отошла на шаг:

– Я рада, что ты вернулся! Так рада увидеть тебя вновь! Давай же войдём в дом! – и, взяв Антуана за руку, она настойчиво потянула его за собой к малоприметной двери дома напротив.

Они едва-едва успели отойти с центра улицы, как по ней прогрохотала карета. И новый сонм воспоминаний тут же накрыл Антуана – вот он выхватил Анну из-под колёс кареты маркиза де Рельгро и буквально перенёс сюда, вот к этой стене, под эти окна… «Эта женщина живёт здесь?! И она знает Виктора?!!»

Так, заворожённый всеми этими открытиями Антуан позволил увлечь себя во внутрь дома. Здесь было довольно просторно, очень чисто и уютно.

– Проходи же! Всё такой же скромный! Проходи! Я сейчас же накрою на стол… – женщина буквально втолкнула Антуана в комнату, служащую столовой, а сама поспешила на кухню.

Так юноша остался один и получил возможность осмотреться: «Значит Виктор знал эту женщину, возможно, бывал здесь… А что, если они все здесь и жили?! Даже отец не погнушался бы остановиться в таком уютном доме!!" – и эта простая мысль отозвалась в сознании Антуана болезненным эхом.

– Виктор?! – вдруг раздался детский голос.

Антуан резко развернулся и увидел двух мальчишек, судя по всему сыновей хозяйки дома, в пользу этого говорил не только их возраст, но и заметное сходство с матерью. Их глаза были широко распахнуты от изумления. Первым пришёл в себя старший:

– Так это верно? Ты сын графа де Лаган? Мы видели плиту на могиле Эжена… Если он, значит и ты, верно?..

В ответ Антуан сокрушённо повёл головой и кивнул:

– Верно! Вот только… Я не Виктор.

– Ты хочешь сказать, что там лежит Виктор, а ты Эжен?! – мальчишка даже подался ближе.

– Нет, – молодой граф тяжело вздохнул и решился, – Я… Я их брат. Антуан.

Эти последние слова услышала и появившаяся на пороге хозяйка дома. Все трое, и мать, и её сыновья, изумленно замерли, а чертёнок в душе Антуана уже начал злорадно потирать ручонки: "Сейчас они выставят тебя за порог! И ты снова ничего не узнаешь!"

– Такое сходство! – наконец выдохнула женщина, – Так вас трое?! Трое близнецов?! Какое чудо!!! Значит, Антуан… – женщина ещё раз окинула Антуана придирчивым взглядом и только теперь заметила шпагу, – Пожалуй, мне надо извиниться за фамильярный тон, сударь. Как же к вам правильнее обращаться?

Крайне обрадованный тем, что ему не указали на дверь, Антуан благодарно улыбнулся:

– Для вас, мадам, я просто Антуан. Позвольте же и мне узнать ваше имя.

– Мадам Бефо, – хозяйка дома присела в знак почтения, ведь она, как и её сыновья, знала, что перед ней стоит графский сын, – А это Поль и Франсуа.

Но мальчишки ещё не успели поверить своим ушам и глазам, казалось, оба окаменели от изумления.

– Желаете ли немного поесть, сударь, – решила уточнить мадам, вспомнив, что всё ещё держит в руках поднос с едой.

Антуан тут же кинул свои вещи на ближайшую скамью и поспешил помочь ей. Он принял из её рук поднос и сам отнёс его ко столу. На его измученном бессонницей и горькими думами лице всё-таки светилась улыбка, когда он обратился к хозяйке дома:

– Признаться, я очень голоден, мадам.

Хозяйка благосклонно улыбнулась в ответ и очень быстро накрыла на стол. Уже через минуту всё было готово: кувшин свежего молока, краюха ещё тёплого хлеба, пара куриных ножек, приготовленных, судя по всему, накануне вечером. А Антуан уже был за спиной этой гостеприимной хозяйки, предлагая ей свою помощь – он чуть отодвинул стул, и смущённая мадам Бефо благодарно приняла этот знак внимания. Антуан же, прежде чем и самому присесть ко столу, обернулся к её сыновьям:

– Прошу вас, присоединяйтесь! Я уверен, вы друзья Виктору и Эжену, чем не повод познакомиться поближе?

Очень заинтригованные происходящим, мальчишки не заставили себя упрашивать, благо и мать не стала возражать. Вот так все и разместились за небольшим круглым столом.

– Подумать только, три близнеца! И такие похожие! – мадам Бефо никак не могла оторвать взгляд от лица Антуана и вдруг всполошилась, – Ах, я только теперь припоминаю, ведь Виктор и правда говорил про вас…

– Говорил обо мне?! – Антуан и правда не поверил своим ушам.

В ответ мадам смущённо улыбнулась и неопределённо кивнула:

– Он говорил, что вас от рождения трое, и что третьего зовут Антуаном. Да, верно! Он даже сказал, что вы были разлучены в раннем детстве, и что вас, Антуан, усыновил какой-то дворянин. Они с Эженом узнали это где-то в Грандоне, вот только имени этого дворянина никто там не смог им назвать.

Антуан веско кивнул:

– Всё верно с двумя поправками, тогда в Грандоне меня нашёл наш настоящий отец. И ещё… От рождения нас… четверо.

– Что?! Четверо?! – изумилась мадам.

По её реакции Антуан понял, что про Жана она прежде не слышала. А вот её сыновья реагировали иначе, возможно с ними близнецы были откровеннее? И Антуан решил проявить осторожность, запастись терпением. Ещё раз обжечься, как это случилось с Жюлем, он не хотел. Потому он переключил всё свое внимание на мадам Бефо и рассказал благодарной слушательнице драматическую историю их семьи. На мальчишек Антуан смотрел лишь изредка. Они слушали, в буквальном смысле слова открыв рты, порой многозначительно переглядывались, и это утвердило Антуана в его догадке – мальчишки знают больше матери.

– Вот такая у нас история, если излагать её кратко.

– Ну да, очень кратко… – вдруг буркнул старший из мальчишек, Поль.

– Что ты хочешь сказать, сынок? – нахмурилась мать.

Тот насупился и не ответил.

– Я говорю правду, Поль, – Антуан решился обратиться к мальчишке напрямую, – Спрашивай, что хочешь. Слово даю, отвечу честно.

Глаза Поля удивленно расширились, было видно, как ему сложно смотреть в это лицо и при этом видеть кого-то другого, пока незнакомого, но он всё-таки решился:

– А почему Эжен не любил вас, сударь? Я слышал, он открыто пару раз назвал вас…

– Как? Как назвал?! – Антуан даже подался ближе.

– Выродком! – вдруг выпалил младший брат. Сказал и испугался, так грозно посмотрела на него мать.

Что ж, слово не воробей… И Антуан с пониманием кивнул:

– Виктор тоже… ругал меня?

– Нет! Виктор ругал Эжена. Говорил, что нельзя так говорить о брате, которого они даже не знают, – нахмурился Поль.

При таких словах мальчишки Антуан не удержал горький вздох:

– Не знают?! Значит ли это, что Эжен не сказал ему?.. – эта догадка поразила Антуана, она требовала внимания, и юноша решил вернуться к этому позже. А пока перед ним был Поль, – Видишь ли, приятель, у Эжена были причины сердиться на меня, – и, переведя дыхание, юноша поведал им историю своих встреч с Эженом, правда сокращённую их версию. Но и этой краткой версии хватило, чтобы ужаснуться.

– О, Боже Праведный! – воскликнула мадам Бефо и сокрушённо всплеснула руками, – Бедные мальчики!

Антуан согласно кивнул:

– Поверьте, я… я так сильно сожалею о том, что сделал тогда!..

– Ну-ну, – вдруг снова подал голос всё ещё хмурый старший из мальчишек.

– Поль, сынок, что ты себе позволяешь? – начала сердиться мать, – Если человек раскаивается в содеянном…

– … он больше не должен так делать, верно? Вы, матушка, всегда так говорите. А почему этот… господин так не делает?!

– Что ты хочешь сказать?! – пуще прежнего нахмурилась мадам Бефо.

Но Поль упрямо насупился. На этот раз и маленький Франсуа решил молчать, подражая брату, сложил на груди руки и отвернулся.

Антуан понимающе кивнул:

– Поль, ты знаешь о том, что… что произошло здесь, в Рунде уже пару недель назад, верно? Знаешь, как погиб Эжен?

– Откуда нам знать? – вдруг возразила мать мальчишек, – Нас тогда не было в городе. Я сдала квартиру господину Раю, и мы уехали в деревню. Знаю только, что Эжен поселился здесь же, с этим приятным брианцем, и что Виктор должен был к ним присоединиться… Только по возвращении нам рассказали, что здесь творилось что-то… странное. Какой-то брианский герцог весь город перевернул вверх дном, разыскивая Эжена Ровиньоля. И это безобразие закончилось гибелью Эжена.

– И это всё?! Всё, что вам известно?! – Антуан ещё не был готов проститься с надеждой узнать больше, хоть что-то, что поможет ему разыскать братьев.

Но, похоже, мадам Бефо уже сказала почти всё, что знала:

– Соседка уверяет, что всё то время господина Рая здесь не было, он появился только после, приехал вместе с важным господином… Видимо, с вашим отцом?

– Да, скорее всего… А вам известно, когда и куда они уехали? И был ли с ними Виктор?!!

– Они все уехали ещё до нашего возвращения. Так что нет, я не знаю, ни куда, ни когда. Они только оставили записку и деньги, – и мадам извлекла из комода маленький лист бумаги, – "Благодарю за гостеприимство! Генрих Рай" – вот и всё, что здесь было.

– А Виктор?! – Антуан поднял на мадам Бефо полные отчаяния глаза.

Но та лишь отрицательно повела головой:

– Его наша соседка не видела.

– Его вообще в те дни никто не видел, – вдруг буркнул Поль, – Он словно сквозь землю провалился. Было два близнеца, и вдруг остался один, Эжен.

– Поль, ты думаешь он… Уехал из города?! Его не было в Рунде? – Антуан уже обращался напрямую к мальчишке, который, похоже, теперь был готов говорить.

– Не знаю… Они с Эженом были настолько похожи, что никто, совсем никто не мог их различать, даже мы. И они часто этим пользовались… Только пацаны говорят, что в те дни их больше не видели вместе… Так это правда?!

– Что правда?

– Что вы предали своего брата этому герцогу? Что вы были дружны с герцогом, который убил Эжена?! – вдруг выпалил Поль.

– Поль, сынок! Как можно такое говорить?! – ужаснулась мадам Бефо.

Но тут, к её изумлению, Антуан сокрушенно вздохнул и… кивнул:

– Правда в том, что тогда я совсем запутался…, наделал уйму ошибок… Но, поверь, я не был дружен с герцогом. И я не предавал ему своих братьев! Хоть в итоге всё так и выглядит… Поль, я не враг братьям! Поверь! Сейчас я пытаюсь найти их… Кто знает, может быть, мне удастся отмыть своё имя от той грязи, в которой оно оказалось благодаря… герцогу и… моей глупости… Может быть и нет… Но главное, это найти Виктор и Жана, и помочь им вернуться домой!

На глазах мадам Бефо навернулись слёзы.

Антуан окинул горестным взглядом семейство Бефо и понял, что его надежды снова оказались пустыми миражами, и здесь он не найдёт ответы на свои вопросы. Признавшись себе в этом, он тяжело вздохнул и встал. А семейство Бефо молча следило за тем, как он собирается. Уже будучи на пороге, Антуан обернулся и снова обратился к Полю:

– Мне сказали, что на запястьях Виктора были какие-то… шрамы? Это верно?

Поль с готовностью кивнул и тут же добавил:

– У них у обоих были глубокие шрамы на обеих руках!

– А откуда? Они не рассказывали, как их получили?

– Рассказывали. Только всякий раз разную историю. Они здорово сочиняли, хором. Заслушаешься! А где в их рассказах правда, мы не знаем… – усмехнулся Поль, которому, видно, припомнились какие-то из этих рассказов.

– Это очень страшные шрамы, – согласилась мадам Бефо, тоже вставшая из-за стола, – Я видела подобные прежде… у каторжников и рабов. Но эти мальчики, такие молодые, такие светлые…

Антуан подарил ей горький взгляд и низко поклонился, прощаясь.

– Сударь! – мадам Бефэ вдруг рванулась вслед за ним.

Он непонимающе развернулся и увидел, как она осенила его крестным знамением:

– Храни вас Господь, Антуан!

Поражённый Антуан благодарно улыбнулся, поклонился и с тем покинул этот гостеприимный дом.

* * *

– О, господин де Валеньи! Наконец-то! – встревоженный хозяин гостиницы выбежал из-за барной стойки навстречу Антуан, – Наконец-то вы вернулись!

– А что твой сын? Вернулся? – нахмурился в ответ Антуан.

Росэ-старший в тот же миг сменился с лица:

– Он… Он… почему-то боится вас. Сказал, что не появится здесь, пока вы не уедете, – Росэ пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы сказать это, и теперь он с ужасом ожидал ответ.

Антуан подошёл ближе и заговорил почти шёпотом:

– Напрасно он меня боится. Слово дворянина, я не причиню ему вреда. Устрой мне с ним встречу с глазу на глаз. Прямо сейчас.

Но Росэ-старший, мягко говоря, не обрадовался этому приказу, и даже рискнул возразить:

– Я не уверен, что он сейчас здесь…

Но Антуан выразительно дал понять, что готов подождать, пока это будет проверено. Что ж, Росэ-старший тяжело вздохнул:

– Хорошо. Извольте присесть…

– Отлично. Только скорее.

Росэ-старший ещё раз поклонился и ушёл на свою половину дома. Антуан огляделся. Главный зал гостиницы был почти пуст. Два гостя обедали, сидя за дальним столом, активно обсуждали какие-то свои проблемы. Антуан никак их не интересовал, и это было взаимно. Молодой граф с сожалением признался себе в том, что бессонная ночь после долгого трудного дня начала давать о себе знать притуплением, пожалуй, уже всех чувств, особенно способности сохранять внимание. Это тут же нашло своё подтверждение в том, что он не заметил, когда Росэ-старший вернулся. Вернулся он не один. За его спиной виднелся сердитый как туча Жюль.

Антуан усмехнулся и кивнул ему, призывая всё-таки выйти из-за спины отца:

– Парень, думаю, что ты достаточно взрослый человек, чтобы не прятаться за родителей. Но всё-таки тебе решать, согласишься ли ты поговорить со мной с глазу на глаз.

– Признаться, я бы хотел знать, что вам, сударь, от него надобно, – решился подать голос Росэ-старший. Жюль, набравшись мужества, уже стоял не за, а рядом с отцом.

Что ж, Антуан обратил взгляд на мальчишку и так предложил ему самому решить, как быть дальше. Стало ясно как божий день, сын не посвящал отца в свои авантюры, по крайней мере не во все. Тихий шантаж Антуана удался.

– Папа, всё в порядке. Я сам, – решился-таки Жюль.

– Я рад, – одобрил Антуан, – Давай найдём укромный уголок где-нибудь здесь, на сегодня я уже нагулялся.

Жюль осмотрелся и кивнул на стол в тени лестницы:

– Там вас устроит?

– Вполне.

Росэ-старший тоже был удовлетворён, по крайней мере так он мог их видеть.

– Возможно вы хотите вина? Или что-нибудь поесть? – хозяин гостиницы снова поклонился знатному гостю.

– Позже. Пусть твои люди будут готовы подать обед в мою комнату, минут через десять, – распорядился Антуан и жестом дал понять, что просит оставить его наедине с Жюлем.

Только теперь молодой граф заметил, с каким огромным вниманием мальчишка следит за каждым его движением. Стало ясно, он продолжает сравнивать его, Антуана, с Эженом и Виктором. Что ж, юноша сокрушённо повёл головой. Он совершенно не представлял, с чего начать разговор: "Парень спутал меня с Виктором. Он охотно рассказал мне о той ночи, значит допускал мысль, что Виктор может это не знать…, сдаётся мне, что в поисках братьев он всё-таки мне не помощник".

– Вы ищите Виктора? – вдруг очень тихо решился уточнить Жюль.

Антуан с готовностью кивнул.

– Тогда зачем признались, что вы это не он?

– Я же объяснил…

– А я не понял. Если хотели знать, что знаю я, надо было и дальше обманывать. Или вы не хотите знать правду?

– Хочу, очень хочу!

Жюль очень нахмурился:

– Эжен строго настрого запретил нам даже упоминать имя Виктора! Даже в разговорах между собой!

– Нам?

– Да, пацанам, кто помогал ему. Я не хочу нарушать данное ему слово.

Жюль скрестил на груди руки и чуть наклонил голову, теперь он смотрел на Антуана исподлобья.

– Я брат Виктору, и очень хочу помочь ему вернуться домой, в семью, – уже отчаявшись, вздохнул Антуан.

– Его семьёй был Эжен, – хмуро возразил Жюль.

Их глаза встретились и сцепились в немом диалоге. Пусть то была только одна, но какая долгая минута, они молча смотрели друг другу в глаза. Наконец, Антуан вздохнул и сдался:

– Ладно, Жюль. Спасибо, что уделил мне время.

И Антуан уже собрался бы встать, как вдруг его остановил тихий голос мальчишки:

– Вы больше похожи на Виктора, чем на Эжена… Когда я видел их вместе, Виктор был как вы, а Эжен очень часто… пьян. В последний раз я видел их вместе в день казни Анри Монсо, мы все вместе развлеклись, создавая там, на площади, свалку. Ну, это… чтобы за беглецами не увязалась погоня. Потом Эжен рассказал, что тот герой в маске, который спас этого Монсо, был вашим с ним братом, Жаном… Мы с пацанами были рады помочь им… А потом все разбрелись кто куда. И всё. Я знаю, что и после Виктор был где-то в Рунде, но не видел его… Хотя, когда Эжен был трезв… Ведь он перестал пить, с тех пор как взялся изводить того брианского герцога… Вы все так похожи!!! В общем… Я правда не знаю, где сейчас Виктор!

Антуан благодарно кивнул и положил перед Жюлем монету:

– Отец будет спрашивать тебя он нашем разговоре. Думаю, ты можешь сказать ему, что я расспрашивал тебя про Эжена…

– Сударь, – Жюль уже был на ногах и сейчас ближе подошёл к Антуану, – Почему вы здесь сейчас с этим брианским праиэром?!

В ответ Антуан лишь сокрушённо усмехнулся:

– Почему? Он стал моей большой проблемой. И я пытаюсь её решить…

И с тем, похлопав мальчишку по плечу, Антуан направился к его отцу.




Глава 08. Возможность осмотреться.


– Итак, милейший, – обратился Антуан к Росэ-старшему, – Как себя чувствует мой пленник? Я так понимаю, он сидит тихо?

Хозяин гостиницы тут же оживился:

– Да, он проснулся где-то часа два назад и, как вы и сказали, он согласился подождать вашего возвращения… Вы и представить себе не можете, как я рад, что вы вернулись! Он пригрозил разнести в комнате всё в пух и прах, если вы не появитесь к закату.

– Интересно было бы на это посмотреть, – усмехнулся Антуан, силясь представить бесстрастного Пита, учиняющим погром в комнате.

На стойку перед Росэ легли два изъятые прежде запасные ключа.

– Обед будет подан через несколько минут, сударь, – и Росэ-старший почтительно поклонился.

* * *

Пит что-то писал, сидя за столом, и теперь развернулся на звук открывающейся двери.

– Браво! – усмехнулся он, увидев Антуана, – Интересно, почему ты решил, что я соглашусь тебя ждать?

– А почему ты решил, что я вернусь? – парировал Антуан, вешая плащ и шляпу на крюк, шпага легла на стоящий рядом сундук.

Сделав всё это, Антуан тяжело опустился на стул и, закрыв глаза, прислонился к стене.

– Похоже, ты до сих пор не спал. Почему тогда не лечь в кровать? – поинтересовался внимательно наблюдавший за ним Пит.

Антуан с трудом раскрыл веки и развернулся к брианцу. Пару секунд он, казалось, обдумывал это предложение, после чего, наконец, произнёс:

– Сейчас принесут обед. А я, пожалуй, да, лягу.

Сон накрыл Антуана в тот же момент, как его голова коснулась подушки.

Когда он проснулся, было уже совершенно темно. Пит всё также сидел за столом, только теперь он читал, а не писал. Заметив движение Антуана, брианец прервал своё занятие:

– Они всё-таки тебя разбудили, – сделал он вывод, откладывая книгу в сторону.

– Кто это они? – Антуан с трудом поднял голову. Страшный гул в ушах, одна рука занемела от неудобной позы. Да, это был сон, который не принёс ни малейшего облегчения.

– Два пьяных дурака на улице затеяли потасовку, наш хозяин распорядился отогнать их подальше, но они оказали сопротивление… Удивительно…

– Удивительно? Что? – Антуан сидел на кровати, силясь понять, что делать дальше.

– Удивительно, как беспробудно ты спал. За всё это время ни разу не сменил позу! Советую немного подкрепиться, – и Пит приподнял салфетку, закрывавшую пару тарелок, – Здесь и правда хорошо готовят. Даже остывая, их еда не теряет свою привлекательность и вкус.

Антуан бросил взгляд на стол и легко согласился с услышанным, мясо и правда выглядело очень аппетитным, но прежде юноша решил освежить лицо и промочить горло колодезной водой. Стало легче. Подойдя к столу, юноша обратил внимание на лежащий здесь же лист бумаги, покрытый ровными строчками.

– Позволишь?

Пит усмехнулся, но всё-таки кивнул. Это было его письмо к герцогу. После нескольких слов приветствия шло лаконичное изложение событий последних двух дней. Сухо, бесстрастно: "… Антуан побывал в замке Шероль. Не найдя там ни Анну, ни Геньи, он отправился в Рунд. По дороге попал в засаду, устроенную Биллом Гробом, но люди Билла с ним не справились, один из них погиб. Я подоспел лишь к развязке. Билл со своей командой зализывает раны в местной богадельне. В Рунд я приехал, сопровождая Антуана лично. Мы с ним остановились в гостинице "Золотой рог". Антуан платит за обоих. Утром он сумел улизнуть от меня от спящего, но позже вернулся. Мы снова вместе. Впредь я буду присматривать за ним внимательнее. Такое не повторится."

Антуан поднял на Пита задумчивый взгляд.

– Да, – веско кивнул Пит, – Впредь такое не повторится. Я не позволю себя запереть, и уж точно не стану терпеливо дожидаться тебя.

– Значит придумаю что-то новое, – легко согласился Антуан и сел напротив. Да, голод действительно дал о себе знать.

– Итак, ты нашёл, что искал? – после пары минут молчания поинтересовался Пит.

– Нет, – не задумываясь, ответил Антуан и поднял на брианца глаза.

Перед ним сидел человек, который умел следить за своей внешностью: в одежде всё продумано до мелочей, даже то, как витиевато на шее разместился вроде и не завязанный в узел шейный платок, волосы аккуратно причесаны, руки ухожены…

– У тебя красивый почерк, – вслух заметил Антуан, – Я могу гордиться тем, что моя летопись ведётся таким искусным каллиграфом.

– Благодарю за похвалу. Но где ты прохлаждался всё утро? – сощурился Пит.

– Заглянул в дом Рельгро… – обронив эту фразу, Антуан вернулся к еде.

– Это должно было занять у тебя несколько минут. А остальное время?

– Ты ведь не думаешь, что я отделался от твоего общества только для того, чтобы потом всё тебе рассказать, – усмехнулся Антуан.

Пит удовлетворенно кивнул и даже улыбнулся:

– Я должен был попробовать. Порой ты меня удивляешь…

– Например!

– Например, я никак не ожидал, что ты решишь поселиться со мной в одной комнате, так просто возьмёшь меня на содержание…

Антуан сощурился:

– Да, и правда, странно. Но… Почему бы и нет, если уж ты так решительно настроен не спускать с меня глаз. Так и я в курсе, чем ты занимаешься, – Антуан наполнил вином оба бокала и один протянул Питу, – Сделай одолжение, расскажи мне, что происходило здесь, в Рунде, в то время, пока я был в Райском уголке.

– Райском уголке?! – усмехнулся Пит, – Ты не похож на выходца из Рая… Ладно, изволь…

И Пит пустился в неожиданно пространный рассказ о недавних событиях, о том, как Эжен лишал покоя герцога и барона, как те безрезультатно пытались поймать его. Увлечённый рассказом Антуан даже забыл о еде. Он слушал Пита с предельным вниманием, не упускал ни одного слова, живо представлял описываемые им картины и, наконец, поймал себя на том, что улыбается. Лихость деяний Эжена не могла не восхитить.

– Люди как барона, так и герцога стали серьезно подозревать, что твой брат водится с нечистой силой. Иначе как объяснить, что ему порой удавалось ходить сквозь стены и оказываться одновременно сразу в двух местах? – тоже улыбался Пит.

– Брось, Пит! Ты-то точно не веришь в эти бредни!

Пит с готовностью кивнул.

– Тогда как это объясняешь ты? – и Антуан пытливо сощурился.

– Ему помогали, – просто ответил Пит с видом, говорящим, мол это же очевидно.

– И ты догадываешься кто именно?

– Только в общих чертах. Кто-то из местной шантрапы, я думаю. И точно кто-то из наших парней, кто-то из слуг герцога или барона.

– Кто-то?

– Да. Если бы я знал точно, кто именно, я бы схватил и отдал бы этих друзей твоего брата герцогу, – и губы Пита тут же сжались, а взгляд потух.

И вот уже в который раз Антуан изумился такому безумному противоречию этого человека. Сначала он рассказывает это всё с явной симпатией к Эжену, и потом, прямо-таки сразу после этого, заявляет вот такое!

– Ладно, с этим разобрались, – вздохнул юноша, – А теперь, Пит, расскажи мне о своих товарищах!

– А это тебе зачем? – нахмурился Пит.

Он и правда не испытывал желания снова покинуть свою «скорлупу».

– Как зачем? Теперь моя жизнь тесно переплелась с жизнью герцога, причём пока, похоже, сила на его стороне. Так неужели ты не позволишь его жертве хотя бы осмотреться? Последнее желание ведь ещё никто не отменял! – и юноша с деланным смирением жалостливо поджал губы.

– Последнее желание? Это ты-то жертва? – такие заявления и правда потешили Пита, и он позволил-таки себе оттаять, чем Антуан тут же и воспользовался, придвинулся ближе и доверительно заглянул в глаза брианца:

– Ну, так и? Другие праиэры герцога… Что это за люди? Такие же, как и ты, беззаветно преданные герцогу служаки?..

В ответ Пит горько усмехнулся:

– Нет, не такие же. Я уникален. Но, впрочем, да, они тоже верны ему, правда, у каждого свой мотив.

– Итак?.. – и Антуан изобразил абсолютную готовность слушать.

Пит колебался лишь пару секунд:

– Хорошо. С кого же начать? Погибший Ламороу тебя интересует?

– Нет.

– А напрасно, та ещё была личность. Эжен освободил мир от редкого гада!

– Оу! Какого ты мнения о своих товарищах! – не сдержал удивления Антуан.

– Я о них такого мнения, какого они заслуживают, – отмахнулся Пит, – Рон тоже редкостный гад, только пока живой, а потому и опасный для тебя. Беспринципный, подлый, жадный, похотливый, умелый боец и тот ещё изверг. Человеческая жизнь для него ничего не стоит. Пытать людей умеет отменно. Когда герцогу лениво, он именно ему поручает порку и пытки провинившихся, и Рон справляется с этим с большим вдохновением.

Слушая это всё Антуан невольно нахмурился.

– Как же ты можешь делить стол и кров с таким человеком?! – ужаснулся он вслух.

– Так же, как я могу служить герцогу, – отрезал Пит и тут же уточнил, – Продолжать?

– Да, сделай милость…

– Фил… – назвав это имя, Пит вдруг задумался, – Фил… хороший человек, который когда-то решил служить герцогу, сначала в знак благодарности за спасённую жизнь, потом уже по привычке что ли. Он, я думаю, повидал жизнь со многих неблаговидных её сторон, и, видимо, решил, что служба герцогу это не худший для него вариант. А решив, делает это отменно. Он умён, остёр на язык, блестяще владеет шпагой и умеет управлять людьми. У него особый авторитет в гвардии герцога. Если бы он пожелал, мог бы занять место Ламороу.

– Значит, это он заменит Ламороу?

– Нет, не думаю, – Пит взялся за бокал с вином и сделал несколько глотков.

– Почему?

– Если бы его амбиции шли так далеко, он бы вёл себя иначе… Нет, ему это не надо. Он никогда не выказывал желания лишний раз показаться на глаза герцога. Всё только в рамках необходимого. Думаю, он и в праиэры-то выбился лишь для того, чтобы выйти из-под гнёта Ламороу. Нашёл своё место, и всё.

– Признайся, Пит, он тебе нравится, верно?

– Пожалуй, – и брианец пожал плечами с деланным равнодушием.

– Вы дружны? – рискнул предположить Антуан.

И тут же во взгляде Пита мелькнула молния:

– Нет. У меня нет друзей! – отрезал брианец, и взгляд его снова стал нестерпимо острым, – Когда же ты это усвоишь?!

– Это неправда, а значит я и не могу это, как ты говоришь, усвоить, – пожал плечами Антуан, – Ты прячешь свои привязанности очень глубоко, но они есть, я знаю. Да ладно, не переживай ты так… Лучше расскажи мне о вашем четвёртом. Как его зовут? Глен?

Пит отрицательно повёл головой:

– Мне больше нечего рассказать.

– Брось, Пит! Расскажи мне про этого Глена! Чего в нём больше, Рона или Фила?

Пит сощурился:

– Не знаю. Он недавно с нами.

– Насколько недавно?

– Герцог принял его на службу в тот день, когда Эжен сбежал из-под его опеки, выпрыгнув из окна дома Рельгро. В тот раз только Глен смог противостоять Эжену. Они сцепились в зале Рельгро, и это был редкий по красоте бой. Тогда только Глен решился прыгнуть из окна следом за Эженом. Ты это видел, как я понял.

Антуан почувствовал, что находится на пороге великого открытия, его сердце начало бешено колотиться, и теперь все его силы пошли на то, чтобы скрыть это вдруг охватившее его волнение. А тем временем Пит, погрузившись в воспоминание, пристально рассматривал рисунок на своём бокале. Через пару секунд он усмехнулся каким-то своим мыслям и продолжил:

– Получается так, что герцог оценил эту его прыть и перекупил у барона.

– Так Глен испайронец? Он из слуг барона?!

– Да. Он, если не ошибаюсь, племянник Карлоса, правой руки барона.

– И барон вот так просто отдал герцогу такого отменного воина?!

– Возможно, барону достаточно Карлоса. А, может быть, он просто захотел угодить Его Светлости. Так или иначе, но, когда Глен выразил готовность пойти на службу к герцогу, барон не стал его удерживать, – просто объяснил Пит.

А перед внутренним взором Антуана уже возникло лицо Глена, его глаза, в тот вечер, вечер гибели Эжена. Сначала этот необъяснимый обморок, потом пробуждение в своей комнате и вдруг эти СИНИЕ глаза!!! Сколько же в них было боли!!!

«"Что-то мне говорит, что ты ещё не окончательная скотина, но это тебе виднее. Вот только как ты намерен жить дальше?.. Ведь должен понимать, всё ЭТО станет известно ВСЕМ!" – сказал тогда Глен, и в его синих глазах стояли слёзы. Да, эти глаза слишком похожи на глаза Жана!!! Это вполне может быть Виктор!!! Ведь они с Эженом были мастерами переодеваться, менять внешность, вот только как в этот раз?.. Разве ж возможно настолько сильно исказить черты своего лица? Я никогда прежде не слышал о таком… Но если всё-таки такое возможно, то… Ох, если так, то это же так рискованно!!! Ведь герцог подозревает его!!! Стоит вспомнить то дознание, которое Его Светлость учинил в подвале дома Рельгро. Ведь тогда герцог открыто сравнивал этого Глена со мной и Жаном!!!» – эти воспоминания снова заставили сердце юноши колотиться с бешенной силой, и ему потребовалось сделать неимоверное усилие, чтобы всё-таки усидеть на месте.

– Знаешь, – вдруг очнулся Пит, – Если кто и заменит Ламороу, так это Глен.

– Что?! Глен?! – Антуан искренне решил, что ослышался, – Как?!… Как такое возможно?!

– А почему нет?

– Ну… Ты сам говоришь, что он у вас новенький! Вряд ли он достаточно проявил себя…

– Достаточно, – отрезал Пит и отхлебнул вина.

– Я не понимаю. Ты же сказал, что почти не знаешь его. И вдруг такое суждение. Где здесь логика?

– Логика?.. Либо герцог примет его странное сходство с вами близнецами, и тогда сделает главарём своей гвардии, либо убьёт. Другого выбора Глену не оставлено, – сощурился Пит и счёл возможным продолжить, – Глен это понимает, и раз он остаётся на службе герцога, значит он принял этот вызов. Он сильный духом человек, обладающий острым умом и странной силой влияния на людей, во владении шпагой превосходит любого из нас праиэров. Помнится, тогда он почти сломал Ламороу. Да, за этим было забавно наблюдать! – и Пит искренне улыбнулся, припомнив что-то из стычек Глена с Ламороу.

Брови Антуана изумленно изогнулись:

– Несколько минут назад ты сказал, что… ещё не разобрался в этом человеке, и вдруг такие выводы! Когда ты лукавил? Тогда или сейчас?

– Я честен с тобой, Антуан, – заявил Пит, снова став совершенно серьёзным, – Я не понимаю этого человека… Не понимаю. Он закрыт, почти так же, как и.. я.

"Стоп, Антуан! Больше никаких вопросов!" – вдруг завопил внутренний голос молодого графа, – "Пит ведь ясно дал понять, что, не мешкая, выдаст герцогу друзей Эжена! Если я прав, и Глен это Виктор, нельзя подводить к этой догадке и Пита! Виктора считают погибшим!.. Пит руководствуется каким-то пока непонятным мне кодексом. Похоже, он отчаянно старается отстраниться от Глена… По той же причине?!" – Антуан смотрел на Пита не моргая. А тот снова скрылся за маской безразличия, которая делала его лицо почти восковым, и вернулся к своему вину. Что ж, Антуан последовал его примеру, но хранить молчание долго не смог.

– Пит, а где сейчас герцог? – вдруг задал он неожиданный и для себя вопрос.

Тот поднял на собеседника удивленный взгляд:

– Я не знаю, – наконец ответил он.

– Как это не знаешь? Ты же ему пишешь!

– Да, пишу, но это не значит, что я знаю, где сейчас находится Его Светлость.

– Я не понимаю! – взмолился Антуан, и Пит сжалился:

– Я пишу три одинаковые письма на три разные адреса. С какой-то периодичностью туда приезжают курьеры от герцога и забирают мои послания. Я не знаю, откуда они приезжают в данный момент. Зачем тебе это?

В ответ Антуан неопределённо повёл плечами:

– Зачем? Может быть, я хочу с ним встретиться!

– Зачем?! – брови Пита заметно сдвинулись.

"Чтобы убить этого гада!" – мысленно ответил Антуан, – "Но прежде всего для того, чтобы встретиться с этим твоим Гленом! Если это Виктор…" Было немыслимо озвучить оба ответа, потому Антуан смолчал.

Пит понимающе кивнул:

– Ты не сможешь убить Его Светлость.

Антуан едва не подскочил:

– А я тебя удивлю! За мной слава отменного фехтовальщика. Думаю, я смогу с ним справиться!

Но Пит горько усмехнулся:

– Как ты горяч, Антуан! Я другое имел в виду…

– Другое? Объясни!

Пит кивнул:

– Герцог просто не станет с тобой драться! Он натравит на тебя нас, своих праиэров, и мы измотаем тебя так, что у тебя просто не останется сил даже стоять перед герцогом… Нет. Радуйся, что пока для тебя этот путь закрыт.

– Я совладал с этой вашей бандой, справлюсь и с вами самими!

– Я не сомневаюсь в твоей доблести, но одной доблести здесь недостаточно, – и Пит ещё раз пригубил вина, – Знаешь, чуть больше месяца назад в Бетенгтоне герцог, неприятно поражённый тем, что Анри оказался при Фрэнсисе лакеем лишь формально, велел нам, его праиэрам, поучить парня уму разуму, а попутно и самим у него поучиться… Короче, вот кто и правда чудо мастер в деле владения шпагой!

– Анри?!

– Да, Анри де Монсар. Он бы точно достал герцога, если бы ему представилась такая возможность. Он обладает феноменальной реакцией и ловкостью. Без ложной скромности заявляю, мы, праиэры, знаем, с какого конца браться за шпагу и что с ней делать. Анри держался сразу против троих! На его счастье, Рон тогда был в отъезде. Впрочем, Анри справился бы и с четырьмя. Те бои трудно давались всем нам! Он обязательно цеплял кого-нибудь из нас. Эти царапины бесили нас, особенно Ламороу. Тогда Анри в буквальном смысле слова ходил по краю пропасти! Несколько раз это заканчивалось тем, что мы, Фил и я, вешались на Ламороу, а Анри приказывали убираться с глаз долой, – Пит от души рассмеялся, вспоминая эти моменты.

– Ты и Фил спасали Анри жизнь?!

– Ты вообще меня слушаешь? Анри мог бы легко прикончить любого из нас, он не делал это только потому, что держался за место около Фрэнсиса, т.е.Жана. А мы с Филом вступались за него, потому что он был нужен герцогу живым! Кстати, я не припомню, когда бы ты называл его имя… – Пит сощурился, заминка была недолгой, он всё-таки рискнул озвучить свою догадку, – Ты с ним не поладил, верно?

В ответ Антуан нахмурился:

– Почему ты так решил?

– Ты не возражаешь… Странно. Ведь он один из вас. Вас пятеро – четыре близнеца и Анри. И Анри близок Жану, как брат.

– Больше, чем брат! – против воли вскипел Антуан, – Тебе приказано "сыпать соль на мои раны"?! Можешь написать герцогу, ты превосходно справляешься со его заданием!

Антуан резко отодвинул тарелку, встал, едва не опрокинув стул, перешёл к кровати и уже хотел упасть на неё, как вдруг Пит остановил его неожиданно мягким голосом:

– Прости!

Антуан решил, что ослышался, и резко развернулся. Лицо Пита, расставшееся в этот момент с бесстрастной маской, не оставляло сомнений – он искренне сожалеет, что задел Антуана. И снова Антуан смутился и своей вспыльчивости, и такого расположения этого человека, называющего себя его врагом. После секундной заминки он решил вернуться за стол:

– Тебе не за что извиняться, Питер. Ты прав. Всему виной моя ложь и моя одержимость его сестрой… – Антуан взлохматил волосы, словно пытаясь прояснить разум, и продолжил, – Когда-то его отец активно поддержал моего в борьбе за руку моей мамы. Так что я сразу увидел в Анри недруга… Теперь я понимаю, что я не дал нам ни малейшего шанса подружиться… К тому же он влюбился в Анну де Шероль. А Анна…

Антуану стало трудно говорить, горечь от осознания совершённых ошибок встала комом в горле, но он нашёл силы превозмочь эту слабость:

– А Анна смотрела обожающими глазами на меня. Возможно, и на это была причина. Эжен, будучи на службе барона, изрядно послужил делу спасения Марианны… Он смог сделать это в тайне от барона, так что кто знает, что там произошло между Анной и им… Так что получается, что я исполосовал души всех близких людей!

Из груди Антуана вырвался горестный вздох. Юноша почувствовал, что рискует снова рухнуть в омут адского огня стыда и сожаления, но он там уже побывал, и не один раз. Хватит! Надо, наконец, что-то делать! Антуан резко встал, расправил плечи и вдруг встрепенулся:

– Что ж, возможно сразу с четырьмя я и не справлюсь, но ведь герцог не держит вас постоянно при себе. Возможно, он отослал от себя и тех, раз смог отпустить тебя…

– Он всегда держит при себе хотя бы одного, так что этот один плюс я – двое встанут на твоем пути, – хмуро возразил Пит.

– И как ты думаешь, кто этот кто-то сейчас? Кого он держит при себе? – Антуан решился задать и этот вопрос.

– Думаю… Раньше это неизменно был Ламороу. Теперь это Фил и, возможно, уже и Глен.

– Двое? Ты уверен?!

– Да.

– Как ты можешь быть в этом уверен, если ты сейчас здесь со мной?! Значит ли это, что ты получаешь письма?

– Да, я сегодня получил письмо. Среди прочего Фил обмолвился и об этом.

– Так ты переписываешься с Филом?..

– Ты же не думаешь, что герцог будет сам писать мне!

– Значит герцог сейчас держит при себе сразу двух праиэров? – удивился Антуан и так скрыл другое удивление: "Если Глен, это Виктор, то зачем, почему он всё ещё играет эту роль?!" – этот простой вопрос уже давно был где-то рядом, но сейчас он поднялся в сознании Антуана во весь свой гигантский рост.

– Филу герцог доверяет. Глен его интересует… Я ведь уже всё объяснил, – в голосе Пита послышалось раздражение.

"Интересует?! Ох! Что происходит?! Если это Виктор, зачем ему это?!!" – ужаснулся Антуан, но, чувствуя, как внимательно Пит наблюдает за ним, он позволил себе выпустить пар, вдруг воскликнув:

– А если я брошу герцогу вызов публично?! Тогда ему не удастся прикрыться вашими спинами!

При таких словах молодого графа Пит изумленно откинулся на спинку стула:

– Разве дуэли во Фрагии разрешены? В Бриании точно нет. Публичное оскорбление такой титулованной особы только навлечёт на твою семью большие неприятности, но никак не приблизит тебя к твоей цели, и уж точно не обеспечит тебе душевный покой. Ты и сам это знаешь! Зачем же говоришь эти глупости?!

Антуан резко развернулся к Питу, хотел возразить, оправдаться или напасть, но вовремя остановился. "Он прав и почти раскусил меня!.. Но что же делать дальше? О, Боже! Что же делать?!" – мысленно взмолился Антуан. И вновь голос подал Пит, и вновь его голос зазвучал мягко, доверительно:

– Послушай совет человека, который всем сердцем желает тебе добра. Не распыляйся! Найди своего отца!

Поражённый такой переменой Антуан уже в который раз опустился на стул напротив Пита. «Это человек, всем сердцем желающий мне добра?! Он верит в это!!! И так же уверенно заявляет, что выполнит и любой другой приказ герцога!!! Да, он хочет, чтобы я встал на ноги прежде, чем поступит этот другой приказ! На чём же держится эта его ненавистная им же верность герцогу?!!» – но Антуан не решился задать этот последний вопрос, ведь Пит уже столько раз отказал в ответе.

– Питер, я не знаю, где искать отца. Не знаю так же, как не знаю, где искать Жана, Анри… Никаких идей! – вдруг признался молодой граф, чем удивил прежде всего себя.

– Ты примчался сюда в надежде напасть на след Жана. Не удалось. Теперь надо вспомнить об отце, – вновь настойчиво повторил Пит, и даже чуть подался ближе, – Думай! Ты его сын! Ты много времени сопровождал его в его разъездах по стране, наблюдал в делах! Как бы он поступил в сложившихся обстоятельствах? Думай!

– Я непрестанно ломаю над этим голову!.. Но…

– Не надо ломать голову! Просто думай, трезво, разумно. Представь, это ты глава семейства, которому влиятельный брианский лорд объявил войну…

– Я не мой отец! – вдруг взвился Антуан, – Я его не понимаю! Никогда не понимал!

Пит поймал его руку и тем заставил замолчать:

– Что именно ты не понимаешь?

Антуан напрягся:

– Питер, ты лезешь в мою душу, а сам так закрыт…

– Что ж делать, если сейчас больше некому вскрывать твои язвы, – брианец улыбнулся почти по-отечески.

– И при случае ты расскажешь всё это герцогу, верно?

– Да, верно… но только если он задаст правильный вопрос…

– Получается, ты предлагаешь мне… исповедоваться самому герцогу!

– Ни я, ни тем более герцог не священники, чтобы принимать твою исповедь. Ты можешь ответить на заданный мной вопрос мысленно, только самому себе. Я только пытаюсь помочь тебе выйти из тупика, – Пит умолк, но оставался собранным, полным внимания.

Антуан уже давно хмурился, может быть, злился, но стоило ему снова обратить взгляд на Питера, как его сопротивление рухнуло:

– Я бы на его месте… на месте моего отца не оставил бы сына! Дал бы ему шанс… вернуться.

Пит с готовностью кивнул:

– А почему ты думаешь, что он не дал тебе такой шанс?

– Но ведь он не захотел меня видеть! Он нашёл возможным встретиться с бароном, но ко мне не заглянул, не вызвал меня!!! Что это если не… молчаливое отречение?

– А почему не допустить мысль, что ты просто чего-то не знаешь? Например, что-то могло его отвлечь… – грустно улыбнулся Питер и выразительно повёл бровью, мол это же очевидно, – Я расскажу тебе, как в тот день он уходил из гостиницы. Сидя внизу, пока ты ожидал отца в своей комнате, я стал свидетелем странного спектакля. Но прежде скажи, как часто твой отец бьёт людей по лицу, прямо в нос, до крови.

Антуан, не ожидавший такого поворота, в первый момент даже растерялся:

– Что за бред?

– Значит мне повезло больше, чем тебе, – усмехнулся Пит, – Так вот, слушай. После визита к барону граф де Лаган очень быстро сбежал по лестнице и сразу бросился на улицу. Это меня заинтриговало, благо я сидел у окна. Открыть окно труда не составило, и я увидел, как твой отец стремительно подошёл к худощавому дворянину, мирно заигрывающему с молодой горожанкой, схватил его за плечо, резко развернул к себе и тут же нанёс весьма сильный удар прямо в нос. Да, славный получился удар. Жертва отлетела на несколько шагов.

– Ты бредишь?! – не верил своим ушам Антуан.

– Ты слушай дальше, – продолжал веселиться Пит, – Та горожанка вскрикнула и бросилась бежать. А твой отец подошёл к своей жертве, взял за шиворот и поставил на ноги. Надо сказать, эта жертва имела крайне удручающий вид – из носа кровь хлещет, из глаз слёзы, изо рта слюни, а с платья стекает вода из лужи, в которую он, падая, угодил. Жертвой был виконт де Крахтью. Ты должен его знать.

Изумлению Антуана не было предела.

– Я-то с ним знаком, но откуда его знаешь ты?

– В этом мае я провёл в Рунде очень активную неделю. Мне было поручено составить список всех дворян, находившихся в то время в городе. Граф де По и его горе сын в него тоже угодили, и я к ним особо присмотрелся после того, как узнал о их связи с бароном Парадессом, о том, что барон собрался отдать племянницу за этого виконта. Вот это была бы пара! – усмехнулся Пит, но Антуан был нетерпелив:

– И что же дальше?

– Дальше? Граф де Лаган хорошенько встряхнул виконта и заявил буквально следующее: "Ты, мразь, и твой отец ответите мне за Грандон! Вздумали убить моего сына?!"…

– Хочешь сказать, что слышал это, наблюдая из окна? – усомнился Антуан.

– Они удачно встали. Я видел лицо графа, и этого достаточно, ведь я умею читать по губам…

– По губам?! Да ты полон сюрпризов! – Антуан невольно повторил недавно услышанную от Пита фразу, – И что дальше?

– Это всё. Они ушли. Граф толкал перед собой Крахтью, – Пит поймал неудовлетворённый взгляд Антуана, и всё-таки решил добавить, – Хорошо, да, я отправил следом одного из слуг Росэ, чтобы он проследил за ними. Результат этой слежки был ожидаем. Крахтью отвёл графа к своему отцу в трактир "Баранья нога". И это уже точно всё. Моей целью был ты, а ты решил срочно покинуть Рунд.

Открывшееся обстоятельство очень взволновало Антуана. Может быть, у отца и не было желания игнорировать его, Антуана?! Просто они… разминулись?!

– Значит трактир "Баранья нога"… – обронил Антуан, он знал, где это, и сейчас даже развернулся в ту сторону.

– Нет, – тут же откликнулся Пит, – Графа де По с сынком там уже нет. Я заглянул туда сегодня, пока ты спал. После визита графа де Лаган эти двое зализывали раны ещё пару дней, а потом уехали. Трактирщик решил, что они поехали куда-то в свои владения. Он слышал, как граф де По, ругаясь с сыном, говорил, что им теперь надо спрятаться, отсидеться в тихом месте.

– Что ж… – Антуану требовалось время, чтобы осмыслить то, что сказал Питер. А, может быть, не только время, но и помощь? И он поднял глаза на брианца, к нему обратил этот, такой обжигающий душу вопрос, – То, что ты рассказал… Я так сильно хотел бы принять это за повод к надежде… надежде на то, что могу быть прощён… Но… потом он не вернулся сюда. Вместо него пришёл Генрих Рай…

– Антуан, я ведь говорил не про надежду, а про веру, – грустно улыбнулся Питер, – Веру в себя! Сейчас у тебя проблемы именно с этим. А что касается остального… ведь никому не надо знать всё. Никому! Вот, например, ты… ты не знал, как именно твой отец покинул эту гостиницу. И ты не знаешь, почему потом сюда зашёл именно Генрих Рай, точно ли твой отец не возвращался. Конечно же, ты можешь учинить допрос всем служителям этой гостиницы, сократить долю неопределённости в этом вопросе, но это ли сейчас главное? На мой взгляд нет. Каким бы горьким не было прошлое, его не изменишь. Каждый это знает, и почти каждый то и дело забывает, отчаянно увязает в играх типа «вот если бы…» да «как бы было…» Надеюсь, ты понимаешь, что эту тупик? Если виноват, прими это и постарайся исправиться. А исправиться возможно только в будущем. Всё, что остается в нашей власти, это будущее, да и то только в пределах того, что подконтрольно нам. Согласен?

И брианец умолк, взглядом призвал к ответу.

– Новый урок мудрости от Питера Вайта? – невольно усмехнулся Антуан, – Спрашиваешь, слышу ли я тебя? Согласен ли? Согласен. И, пожалуй, слышу я такое не впервые. Сейчас припоминаю, что когда-то и ни раз что-то подобное изрекал и мой отец. Но вот, похоже, тогда я это не вполне понял… Может быть, не так расслышал… Да и сейчас… только время покажет, что именно я усвоил, верно?

Губы Питера смягчились в снисходительной улыбке, и он согласно кивнул, а Антуан снова взлохматил волосы, так попытался избавиться от тяжести в голове, но получилось ли?

– Видишь ли, время уже показало, что я из тех, кто плохо учится на своих ошибках, – вздохнул юноша, – Отсюда и проблема с верой в себя… Но да ладно, эта история ещё не закончена…

– Именно! До её конца ещё ой как далеко! – с искренней готовностью поддержал его Питер.

– Что ж, и на том спасибо… Правда! Я очень благодарен!!! – и Антуан даже чуть поклонился своему невольному другу, – Но уже так поздно. Пора ложиться. А то и завтрашний день проспим…

Питер подарил Антуану долгий взгляд и, в конце концов, согласно кивнул.




Глава 09. Клятва и поединок.


На этот раз сон пошёл впрок. Антуан спал долго и проснулся бодрым, отдохнувшим. Заметивший его движение Пит сразу же дёрнул за шнурок для вызова прислуги.

– Сейчас будет свежая вода, а там и завтрак, – приветствовал он Антуана.

Так и пошло. Пит ненавязчиво предупреждал все желания молодого графа, делал это естественно, как само собой разумеющееся. Антуан поначалу растерялся и потому упустил момент пресечь такую неожиданную заботу, а потом это начало его забавлять.

Но особенно его порадовала физиономия Жюля Росэ, принесшего завтрак. Надо было видеть, как у мальчишки от удивления открылся рот, когда вдруг Пит в его присутствии взялся прислуживать Антуану за столом. Жюль смотрел на брианца так, словно видел его впервые, и это было не далеко от правды, так не похож был этот жизнерадостный светлый Пит на всегда мрачного жёсткого праиэра герцога Бетенгтона. Заметив застывшего в изумлении мальчишку, Пит протянул ему монету и велел уйти.

– Позволь узнать, чем ты намерен заняться сегодня? – развернулся Пит к Антуану.

– Я уезжаю из Рунда, – после некоторой заминки всё-таки ответил Антуан.

– И куда мы теперь направимся? – поинтересовался Пит, разламывая хлеб.

– Мы?

– Что тебя удивляет? Я всё равно поеду следом. Так почему не поехать вместе?

– Твоя наглость обезоруживает, – рассмеялся Антуан.

Пит улыбнулся в ответ, и, может быть, это была слабая попытка извиниться?

– Питер, ты вчера сказал, что получил письмо от Фила. Покажи его мне.

Теперь пришла очередь удивиться Питу:

– Письмо адресовано мне. Почему я должен показывать его тебе?

– Почему нет, раз уж ты так беспардонно влезаешь в мою жизнь, – и Антуан ответил такой же чуть смущённой улыбкой.

Пит колебался не больше минуты, и вот уже на стол перед Антуаном лег свёрнутый вдвое лист бумаги.

– Ты по-бриански читаешь?

– Да, – и Антуан развернул письмо:

«Приветствую тебя, собрат!

Мне поручено передать тебе, что Его Светлость доволен твоими докладами. Все данные прежде тебе распоряжения остаются в силе. Вдобавок тебе приказано стрясти с Антуана 200 пистолей. Сделать это надо в течение недели, максимум двух. Антуан должен сам вручить деньги своей доброй волей, ясно понимая, кому ты их передашь. На текущие нужды ничего не посылаю, так как ты сейчас на содержании Антуана."

– Какая наглость! – возмущённый Антуан поднял глаза на Пита.

Тот согласно кивнул.

– Думаешь, я вот так и выложу тебе такую сумму?!

Пит пожал плечами:

– Я бы на твоём месте не стал это делать. Но… у нас ещё есть время…

– У нас? – искренне не понял Антуан.

Пит уже протянул руку к письму, но Антуан сделал шаг назад и вернулся к чтению:

"Насчёт прочих новостей. Рон, закончив с Рундом и прилегающими к нему имениями, отправился в Валеньи. Потом его цель Гурье. Глен закончил с поместьями Брасьон и Лорн и возвращается к герцогу. Он удивительно быстро справился со своим заданием, смог прогнуть самих управляющих этих поместий и поставил их во главе паутины.

Это всё. Держим связь, как согласовано. Возможно, следующее письмо тебе напишет уже Глен."

Антуан снова не удержался, чтобы не поднять глаза к Питу:

– Насчет Глена, получается, ты вчера излагал предположения Фила?

– Точнее сказать, я уже знал, что наши с ним взгляды совпадают, – усмехнулся Пит и снова протянул руку за письмом.

На этот раз Антуан подчинился. Пит принял лист и снова сложил его в двое. Наблюдавший за ним Антуан и сам не замечал, как начал хмуриться:

– Питер, какие именно указания дал тебе герцог на мой счёт?

Пит поднял на него удивлённый взгляд:

– Я тебе уже это объяснял и ни раз. У тебя хорошая память. Уверен, ты помнишь.

– Уверен, ты сказал не всё.

– Ты не находишь, что я и так с тобой слишком откровенен?

– Ты хочешь, чтобы я тебе верил…

–… Нет, не хочу! – вдруг жёстко возразил Пит, но уже в следующую секунду смягчился и поинтересовался, – Так что мы будем делать дальше? Куда двинемся?

– Ты и сам знаешь, – нахмурился Антуан, – Валеньи. Этот Рон… Как думаешь, у него хватит наглости показаться на глаза мамы?

– Нет. Но ты прав, опасаясь его. Он мастер по расстановке капканов. Как быстро ты угодил в его ловушку здесь в Рунде! И она здесь не единственная…

От таких слов Антуан содрогнулся:

– Сейчас ты скажешь, что вчера… вчера за мной следили?!

– Нет, не думаю. Ты позавчера уложил в кровать Билла, думаю, именно он здесь оставлен за главного… Но впредь помни, такая возможность есть всегда. Вот твой брат Эжен остро чувствовал слежку. Легче было присматривать за собственной тенью в пасмурную погоду, чем за ним.

Антуан от досады поджал губы и стал быстро собираться в дорогу.



Они с Питом покинули Рунд уже через полчаса. Антуан гнал коня, признаваясь себе, что этот путь становится ему до боли знакомым. Рунд – Валеньи, он словно застрял между этими точками на карте. Решение ехать в Валеньи он принял ещё накануне вечером перед тем, как уснул. Пит всё-таки смог заставить его избавиться от лишних эмоций, трезво оценить ситуацию. Поставив себя на место отца, Антуан решил, что его первым действием было бы защитить жену. Возможно, он разминулся с отцом и в Валеньи, но ещё сохранялась надежда застать его там. И в любом случае, надо было убедиться в безопасности мамы.

В придорожных трактирах уже узнавали и его, и Пита. Над этим можно было бы и пошутить, если бы не мешало это щемящее чувство беспокойства, беспокойства о маме, о Викторе, Жане и Монсарах. Да, Антуан не без радости обнаружил, что у него уже стало получаться думать и о братьях, и о Монсарах как о действительно родных людях, без этой удушающей примеси сожаления, сожаления сразу о столь многом. А вот за отца он не беспокоился. Почему-то он был абсолютно уверен в его неприкосновенности. К тому же Пит, словно читая его мысли, как-то за обедом, во время одной из немногих остановок, заявил, что герцог находит особое удовольствие в измышлении различных вариантов, как бы больнее ранить графа де Лаган, именно ранить.

– "Мертвые боли не чувствуют" – это изречение я слышал от герцога много десятков раз, – сказал тогда Пит.

Питер. Он был рядом. Он, обязанный быть шантажистом, соглядатаем, стал ещё и опорой. Сейчас он был единственным действительно близким человеком. И он стал настоящим другом, хоть и не устаёт это отрицать. У Антуана начинала кружиться голова каждый раз, когда он пытался понять мотивацию Пита. Он чувствовал духовную близость с этим человеком, и тем страшнее была мысль о его готовности выполнить, как он говорил, любой приказ герцога.

Любой! Похоже, это пугало и самого Питера. Антуан чувствовал, что брианец торопится в Валеньи едва ли не больше него. Возможно, он спешит свести Антуана с отцом, и тем поскорее разрешить довлеющую и над ним дилемму?

Так, в тревогах, смятении и удивлении, Антуан снова совершил это путешествие, снова вместе с Питом…

–… Только теперь мы в самом деле путешествовали вместе, – с благодарностью в голосе заметил Антуан Питеру, когда они остановились на краю широкого поля, – Там за холмом начинается Валеньи.

– Красивый край! – искренне отозвался брианец и с наслаждением вдохнул полной грудью. Он улыбался, но в его лице угадывалась грусть.

– Питер, я рад, что эти дни ты был рядом! – Антуан позволил-таки себе это признание и тут же пожалел, потому что на лицо Пита сразу же набежала уже такая знакомая и такая ненавистная тень жёсткого безразличия.

Антуан подавил вздох и поспешил хоть как-то восстановить пусть и хрупкий, но мир между ними:

– Да, да, я знаю, ты скажешь, что ты здесь сейчас только потому, что герцог тебе это приказал… Не хочешь говорить правду, не говори, только не лги.

– Так это и есть правда! – заявил Пит, но Антуан видел, как расширены глаза Пита, расширены словно от… ужаса?!

«Ох, друг! Как уже у тебя всё сложно!» – Антуан сокрушённо повёл головой и стегнул коня.

Замок Валеньи показался довольно скоро, благо стоял на холме. И тогда Пит перешёл на шаг. Заметив это, Антуан тоже притормозил и обратил к нему вопрошающий взгляд.

– Мне остановиться в "Красном маке"? – поинтересовался брианец, – Я могу там подождать от тебя вестей…

– Не вижу смысла. Матушка будет рада увидеть кавалера де Ригори. Уж не знаю как, но тебе удалось расположить к себе её сердце, – усмехнулся Антуан.

– Но если сейчас там граф, а значит и Рай…

– И что? Ты их боишься? К тому же, может быть, что и Рай тебя не узнает, как не узнал я, – рассмеялся Антуан, вдруг представив эту сцену, – Ты почаще улыбайся, и никто из твоих прежних товарищей тебя не узнает. Можешь мне поверить!

– Я никогда не был товарищем Генриху Раю, – нахмурился смущённый Пит, – Нет, правда, тебе же будет неудобно объяснять…

– Справлюсь! – отрезал Антуан, – Вперёд!?

– Нет. Стой! – вдруг воскликнул Пит.

Антуан воспринял этот оклик, как сигнал тревоги, одна рука сразу же легла на эфес шпаги, другая проверила готовность ножей за поясом, а взгляд уже стал рыскать по окрестностям в поисках опасности. Он хорошо помнил, что где-то здесь уже должен быть Рон, а значит и очередная ловушка. Но нет, ничего особенно, как будто всё спокойно.

И тут молодой граф, наконец-то, обратил внимание на Пита, который, оказывается, уже сошёл с коня, открыл свою дорожную суму, извлёк из неё какое-то подобие щётки и стал быстро обрабатывать ею свою шляпу. Прямо на глазах изумлённого Антуана эта шляпа волшебным образом очистилась от пыли, вернула себе глубокий чёрный цвет, а ещё через мгновение украсилась уже знакомым нам белоснежным страусовым пером, которое, оказывается, тоже пряталось в дорожной суме Пита. Только приведя в порядок свою шляпу и встряхнув от пыли плащ, Пит развернулся к Антуану.

Молодой граф от души рассмеялся:

– Ты не перестаёшь меня удивлять, друг. Да, ты мастер преображаться, но я думаю, мама прониклась расположением к кавалеру де Ригори точно не из-за его чудо-шляпы.

Пит улыбнулся в ответ и легко взлетел в седло. Что ж, Антуан решил выбрать кратчайшую дорогу к замку, прямо через поля, благо те в этом году были под паром. День только приближался к полудню, был свежим, ясным. И на душе вдруг стало так легко. Так что не удивительно, что Антуан пересёк порог родного дома в очень приподнятом настроении.

И тут он увидел своего управляющего Жерара. Тот был совершенно не похож на себя – сутулый, мрачный, камзол застегнут лишь на половину пуговиц, волосы взлохмачены. Во всём его облике нет даже тени обычной бодрости и приветливости. Но главное этот взгляд воспаленных глаз, в нём угадывался… страх?!

Антуан едва ли не на ходу соскочил на землю и подбежал к Жерару:

– Что случилось, друг? Говори!

– Ваше Сиятельство! – лицо дворецкого прояснилось, он даже улыбнулся в ответ, – Как я рад видеть вас!

– Жерар, что-то с мамой?! – Антуан даже взял управляющего за плечи и чуть встряхнул, – Говори же!

Тот осторожно высвободился, кинул опасливый взгляд куда-то за спину Антуана и попробовал улыбнуться. Но получилось это у него плохо. Он отчаянно старался справиться с волнением, даже отступил на пару шагов, может быть, надеясь, что это поможет ему спокойнее дышать. Не помогло. Жерар поднял на Антуана затравленный взгляд и заставил себя говорить, правда подбор слов давался ему с трудом:

– Нет, господин, нет… Ваша матушка? Она в порядке… Она… Ваш отец увез её. Так что её здесь нет.

– Мой отец?! Когда он приехал?! Они уже уехали?! Когда?! Куда?!

Хоть Антуан уже и допускал мысль, что может снова разминуться с отцом, слишком много времени потеряно, но одно дело допускать мысль, другое знать наверняка. Оказывается, он всё-таки надеялся, что эта встреча состоится, что он уже сегодня предстанет перед отцом, они поговорят и… в конце концов решат, что делать дальше, как скорее найти Жана и Виктора. Отец должен знать, почему Виктор продолжил изображать Глена, и так ли это на самом деле… Нет. Снова стена. Да ещё и мама пропала! Молодой граф стоял перед своим управляющим, оглушённый новостью об отъезде матушки, и в это время совершенно позабыл о плачевном состоянии слуги.

А тот стоял перед господином и отчаянно старался привести в порядок своё растрёпанное сознание:

– Позвольте, господин, я расскажу по порядку… Его Сиятельство господин граф приехал в тот же день, когда уехали вы. Вы разминулись на несколько часов. Он приехал со своим другом брианцем Генрихом Раем. Они пробыли здесь пару дней, и потом увезли госпожу графиню.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/natalya-schegoleva/verni-moey-dushe-krylya/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения